Читать онлайн «Рычков». Страница 45

В целом же Рычков был доволен свободой, тем, что порвал с канцелярской службой. «Я наслаждаюсь и пользуюсь деревенским житьем, — писал он Миллеру. — Домашняя моя экономия дает мне столько упражнений, как и канцелярия, но беспокойства здесь такого, как в городе, не вижу».

Но это время счастливого труда и покоя продолжалось недолго. Не прошло и двух лет такого несуетного деревенского житья Петра Ивановича, как опять навалились на него разные беды. В декабре 1761 года в Спасском случился пожар, и дом Рычковых «весь до подошвы выгорел». Пуще всего Рычков скорбел о книгах: «Главный мой убыток состоит в книгах моих, коих у меня 800 было. Хоть их большую часть выбросили в окна, но в таком ужасном случае с надлежащим бережением не могли то делать, да и бросали их в мокрый снег и на разные стороны, как кому удалось, то, надеюсь, многие испортились и передраны. Сей убыток почитаю я невозвратным…» Резюме этого письма петербургскому коллеге печально: «…и я принужден теперь трудиться, чтобы как-нибудь на зиму объюртоваться, а летом новый дом строить».

Чуть позже два пожара уничтожат медеплавильные печи Рычкова, которые он называл заводами. Для их восстановления нужны были крупные средства. Небольшое поместное хозяйство позволяло многочисленному семейству Рычковых едва сводить концы с концами. И несмотря на то, что старший сын Андрей в чине секунд-майора служил в Пензенском пехотном полку, Иван и Николай сержантами служили там же, а Василий учился в Московском университете, на иждивении Рычкова-отца находилось еще шестеро детей. Гонораров за свои сочинения он не получал, лишь в конце жизни будет вознагражден деньгами. Вообще, гонорар как таковой в середине восемнадцатого столетия никому не платили, хотя врачи, художники, писатели, юристы, музыканты могли быть иногда поощрены императрицей или знатными вельможами. Во взглядах на гонорар придерживались старых, чуть ли не древнеримских понятий. Деньгами в Риме, как известно, оплачивали только физический труд, которым занимались рабы и ремесленники. Умственный же труд считался уделом лиц свободных профессий, не нуждавшихся в заработке. Оплата нематериальных услуг деньгами в то древнее время считалась позорящей имя писателя, поэта, юриста или художника, она приближала их к ремесленникам, работавшим за кусок хлеба или за деньги. Вместо гонорара в обиходе приняты были подарки, которые считались не платой за труд, а знаком признательности.

Приглашая Рычкова сотрудничать, Академия наук, Московский университет, Вольное экономическое общество, имевшие свои издательства, ни словом не обмолвились насчет материальной поддержки своего автора. В ноябре 1765 года в Спасское пришло от тайного советника, петербургского сенатора А В. Алсуфьева, уведомление о том, что Петр Иванович Рычков единогласно избран в члены Вольного экономического общества. К уведомлению была приложена копия письма Екатерины II, в котором императрица приветствовала рождение такого полезного общества как свидетельство истинного усердия и любви к Отечеству его почетных членов, труд которых «с божиею помощью наградиться вам и потомкам вашим собственною вашею пользою, а мы по мере тщания вашего умножать не оставим наше к вам благословение». О каком-либо материальном поощрении членов общества нигде, как видим, не сказано ни слова.

И хотя чтение книг и журналов в век Рычкова было одним из главных занятий образованных людей в часы досуга, литературный труд был уделом лиц свободных профессий, так сказать, вольной привилегией талантливых или мнящих себя таковыми персон. Понятие «творческий труд» в обиходе не существовало. Короче говоря, географические, экономические, исторические и литературные сочинения не давали Рычкову какого-либо заработка, создавались им по душевной потребности. Наградой ему был сам труд.

Несмотря на скромные доходы, получаемые от поместного хозяйства, и отсутствие служебного жалования, Рычков в шестидесятые годы живет широко, деятельно, много ездит, много пишет, исследуя южноуральские нивы и недра. В Академию наук он шлет одно за другим свои научные сочинения, образцы различных минералов. Годы в Спасском оказались для него самыми плодотворными. Он завершил двухсотстраничную книгу «Опыт Казанской истории древних и средних времен», начал семейную хронику под названием «Записки Петра Рычкова», написал и опубликовал в «Трудах Вольного экономического общества» более тридцати крупных статей. Некоторые тома «Трудов» почти наполовину состояли из его сочинений. Так, девятый том за 1768 год занимают два объемных произведения о землепашестве. Одно написано Рычковым, другое — тульским энциклопедистом, агрономом, известным просветителем Андреем Тимофеевичем Болотовым.

Вольное экономическое общество награждает Рычкова золотой и тремя серебряными медалями.

В эти годы его озадачивает прежде всего то, как поднять пришедшее в упадок земледелие страны. Экономические воззрения его претерпевают большие изменения. Прежде главным рычагом государственного развития и процветания он считал торговлю. Еще в 1755 году в своей первой статье «Переписка между двумя приятелями о коммерции», опубликованной в «Ежемесячных сочинениях», он писал, что принципом экономической жизни и политики страны должна быть «генеральная о коммерции идея, ибо умножением мануфактур и заводов умножается всякое государство».

Рычков отстаивал идеи, внедряемые Петром Первым еще в начале века, когда Россия, став крупнейшей державой, продолжала расширять свои границы, возводить новые города, судостроительные и медеплавильные заводы, фабрики и мануфактуры. Земледелие же отставало.

Отмечая, как упадок земледелия повышает цены на продукты, как с году на год «поднимает хлебную дороговизну, Рычков делает вывод: далее развивать промышленность невозможно без упрочения сельского хозяйства: «Никакое ремесло столь прибыточно быть не может, как земледелие».

Отчего же он противоречит себе, прежним своим взглядам?

Не только Рычков, но в самом правительстве не сразу и не все поняли и признали, что идей петровского меркантилизма уже сыграли свою роль в развитии державного хозяйства, исчерпав себя на определенном историческом этапе. Нужны были новые идеи и реформы. «Не может земледельчество процветать тут, где никто не имеет ничего собственного. Сие основано на правиле весьма простом, всякий человек имеет более попечения о своем собственном, нежели о том, что другому принадлежит, и никакого не прилагает старания о том, в чем опасаться не может, что другой у него отнимет», — писала в своем «Наказе» Екатерина II, пытаясь определить причины нерадения крестьян на помещичьей земле и их побегов. — «Весьма бы нужно было предписать помещикам законом, чтобы они с большим рассмотрением полагали свои поборы и те бы поборы брали, которые менее мужика отлучают от его дома и семейства: тем бы распространилось больше земледелие и число бы народа в государстве умножилось. Где люди не для иного чего убоги, как только что живут под тяжкими законами и земли свои почитают не столько за основание к содержанию своему, как за предлог к удручению, в таких местах народ не размножается».