Читать онлайн «Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса»». Страница 11

Тут подоспело письмо от В.В. Миклашевского. Окончив юридический факультет Петербургского университета, Валентин Валентинович уехал в Гейдельберг, чтобы подготовиться там к преподавательской деятельности в области юриспруденции. Узнав о крупной неприятности, постигшей Николая, он рекомендовал своему воспитаннику поступить в Гейдельбергский университет, где, как и в других немецких университетах, российским подданным не требовалось предъявлять никаких документов об образовании. Ввиду того что Николай интересовался экономическими и политическими теориями и участвовал в студенческом движении, Миклашевский посоветовал ему сосредоточиться на общественных науках; если же увлеченность юноши естественными науками окажется непреодолимой, — что ж, в Гейдельберге существуют прекрасные возможности и для изучения естественных наук[69]. После некоторых размышлений Екатерина Семеновна согласилась с доводами Миклашевского и, несмотря на трудное материальное положение семьи, поддержала появившееся у сына желание отправиться для учебы в Германию. Но как получить заграничный паспорт? В связи с восстанием в Польше власти ввели жесткие ограничения на выезд за границу, особенно для молодежи. Однако вышло по пословице: не бывать бы счастью, да несчастье помогло.

Как вспоминает Михаил, брат ходил тогда в одеянии, популярном у неимущего студенчества, — рубашке-косоворотке, шароварах и полушубке. В таком наряде он пришел на французскую оперу, которая давалась в Михайловском театре, разумеется на галерку. В жаркой и душной атмосфере галерки Николай, не снявший полушубка, изрядно вспотел, а после спектакля, выйдя во влажной одежде на улицу (дело было в начале марта!), продрог, простудился и заболел воспалением легких, осложнившимся плевритом. Семейный врач Миклух П.И. Боков — друг и соратник Н.Г. Чернышевского — сумел вылечить молодого человека. Но организм Николая серьезно ослабел, в его легких и плевре сохранились остаточные очаги болезни. На этом основании Екатерина Семеновна обратилась к петербургскому генерал-губернатору с просьбой выдать сыну заграничный паспорт для лечения на немецких курортах. После освидетельствования в полицейском управлении комиссией из девяти врачей, признавшей обоснованным прошение Е.С. Миклухи, Николай получил нужный паспорт. 21 апреля 1864 года он выехал поездом в Германию[70].

В активе Николая Миклухи были хорошее знание немецкого и французского языков, большая, хотя и несколько беспорядочная начитанность и, главное, огромная сила воли, унаследованная, очевидно, от матери. Что станет на чужбине с непрактичным, болезненным юношей, уезжающим почти с пустым кошельком? Не совершает ли Екатерина Семеновна ошибку, отправляя сына за рубеж? Об этом говорили родные и друзья, провожавшие его на Варшавском вокзале.

…Почти через два десятилетия газета русских революционных эмигрантов «Общее дело», издававшаяся в Женеве, заявив, что Н.Н. Миклухо-Маклай уехал в 1864 году в Германию, «спасаясь от ревнивого надзора охраны», высказала предположение, что, «не сделай он вовремя этого отступления», его жизнь приняла бы драматический оборот: он подвергался бы на родине преследованиям и в конечном итоге угодил бы в ссылку на какую-нибудь северную или сибирскую окраину[71]. Учитывая свободолюбивые устремления будущего ученого, его прямой и открытый характер, проявившийся уже в гимназические годы, это предположение едва ли можно считать беспочвенным. Примечательно, что его младшие братья, Владимир и Михаил, как мы увидим ниже, были близки к революционным народникам, причем первый даже состоял в военной организации «Народной воли».

Весной 1864 года Гейдельберг встретил Николая Миклуху в радостном белом наряде — цвели яблоневые и вишневые сады. Расположенный в юго-западной части Германии, там, где река Неккар выходит из горного района Оденвальд на верхнерейнскую равнину, Гейдельберг поразил юношу своей удивительной живописностью. Над городом доминировал полуразрушенный средневековый замок, окруженный огромным парком. Узкие улочки, застроенные старинными домами, вели к главному зданию университета. В начале 1860-х годов в Гейдельберге насчитывалось около пятнадцати тысяч жителей, из которых более трех тысяч учились или преподавали в университете. В городе постоянно находилось 400 — 500 иностранцев, преимущественно студентов[72].

Гейдельберг вначале показался Николаю островком тишины и спокойствия, с простыми и добросердечными обитателями. Но первое впечатление оказалось не совсем правильным: и здесь велись жаркие споры. Германия была тогда раздроблена на множество государств — королевств, княжеств, герцогств, «вольных городов». «Немцы, стар и млад, богатый и бедный, в университетской аудитории и за кружкой пива, думали одну крепкую думу о единой Германии <…>, — вспоминает Григорий Де-Воллан, который учился в Гейдельберге вместе с Николаем, а впоследствии стал путешественником, публицистом и дипломатом. — Объединительное движение носилось в воздухе, как идея, готовая воплотиться в реальную жизнь. Читались публичные лекции в пользу общегерманского флота»[73]. Но как произойдет объединение Германии, на каких основах должно быть создано общегерманское государство? Оживленные дискуссии по этим вопросам происходили в Гейдельберге в студенческих «кнайпах» (пивных), в квартирах профессоров и почтенных бюргеров. Не всех немцев, особенно в маленьких южногерманских государствах, — включая великое герцогство Баденское, где находился Гейдельберг, — радовала перспектива создания новой Германской империи под верховенством милитаристской Пруссии, программа объединения «железом и кровью», которую провозгласил Отто фон Бисмарк, возглавивший в сентябре 1862 года прусское правительство.

Но гораздо более жаркие и эмоциональные споры происходили среди русских, поселившихся в Гейдельберге. В те годы и на променадных аллеях, и на табльдотах в гостиницах, и среди руин графского замка, да и просто на улице частенько звучала русская речь. В городе жили несколько помещичьих семейств с чадами и домочадцами. Приезжали и уезжали путешественники-любители, которых россияне начали тогда на французский лад называть туристами. Но подавляющее большинство среди русских гейдельбержцев составляла учащаяся (и неучащаяся) молодежь.

Уже в 1859 — 1860 годах здесь совершенствовали свои познания молодые выдающиеся ученые из России — Д.И. Менделеев, И.М. Сеченов, С.П. Боткин, А.О. Ковалевский и др. Но наплыв русских студентов пришелся на 1861 — 1862 годы. «Первые грандиозные студенческие беспорядки 1861 г. имели следствием изгнание из университетов сотен студентов, — писал известный историк и публицист С.Г. Сватиков, специально изучавший историю русского студенчества в Гейдельберге. — Молодежь, прошедшая через тюрьму, изгнанная из университетов, бросилась за границу. Гейдельберг стал "научной Меккой" и первым заграничным центром, где русская молодежь свободно знакомилась с произведениями Герцена, Огарева, Бакунина и органами вольной русской прессы»[74].