Читать онлайн «Великие исторические сенсации. 100 историй, которые потрясли мир». Страница 53

Но однажды о ней вспомнил некий старый холостяк из штата Массачусетс. Ему нужно было самому убраться в своем жилище, но под рукой не было веника, а ломать ветви на новый было лень, ведь нужно было подобраться к молодым побегам, а они растут на самом верху деревьев. Тогда-то ленивец и вспомнил рассказ Франклина о стеблях из проса: срезал сноп стеблей и подмел дом таким веником. Оказалось, очень удобно. Предприимчивый холостяк тут же начал снабжать такими вениками соседей, а потом и всю округу. За деньги, естественно. Бизнес оказался прибыльным и принес миллионы. Словом, американская мечта шагнула в жизнь.

В старушке Европе орудия домашней чистоты тоже, конечно, ценились, но здесь у них была тысячелетняя история, которая подсказывала жителям Старого Света, что веник – не просто «хозяйственный инструмент», как говаривал Франклин, но участник борьбы добрых-чистых и злых-темных начал. Еще он предмет Силы, ибо, как говаривали в старину, «в веничке столько вместе навенчено, ничем не переломить». Ведь веник – дар природы, и он не просто выметает сор, но и развеивает скопившуюся в доме негативную энергетику, освобождая дом от грязи не только материальной, но и ментальной, духовной, которая накапливается во время ссор, болезней, скандалов. Недаром еще жрецы друидов, видевшие в каждом растении его душу, поучали людей: если в доме плохая атмосфера, ругань и болезни, нужно первым делом обновить веник. Зеленая магия друидов научилась использовать и особые свойства растений. Так появились магические веники. Дубовым веником следовало подметать жилище, чтобы приумножить силу воина и здоровье всех членов семьи. Вишневым веником пользовались как приворотным. Им обметали сначала свой порог, потом несколько веточек с листьями подбрасывали под порог избранника или избранницы. Веником из акации по ходу солнца обметали кровать больного и беспокойного человека, дабы притянуть к нему здоровый сон. Им же пользовались и при бессоннице, кладя его после обряда под кровать. Себе же жрецы вязали смородиновые веники, ибо верили, что именно смородиновый дух помогает при ясновидении и творчестве. Так что желаете обрести экстрасенсорные или творческие способности – быстро в сад к кусту черной смородины!

Ну а поскольку влияние друидов сильнее всего ощущалось в старой доброй Англии, то и традиций, связанных с веником, там больше всего. Напомним главные. Во-первых, нельзя подметать после захода солнца: плохо видно, и вместе с сором можно вымести что-то нужное и даже свое счастье. Во-вторых, нельзя подметать в течение всего мая, поскольку в это время нехорошо брать у природы (а веник – ее часть) силы, они нужны расцветающему миру. В-третьих, нельзя позволять чужим мести в вашем доме: они не только могут стащить что-то, но и забрать вашу удачу. Не правда ли, вполне здравые установки?

Наши российские предки славились умением смотреть в корень. Как сказано в словаре Даля, веник – пучок из веток. До революции слова «веник» и «ветви» писались через «ять», что говорило об их родстве, ибо «яти» встречались довольно редко и не случайно. Примечательно, что на Волге вообще говорили не «веник», а «ветник». Поменяем глухое «т» на звонкое «д» – что получим? Правильно – ведник, то есть тот, кто ведает, что делать. Ну а тут уже и до «той, что ведает» – ведьмы (заметьте, писавшейся тоже через «ять») один шаг. Словом, наши предки преотлично понимали магическую суть «простого» веника и издревле верили, что, наводя чистоту домашнюю, веник наводит чистоту телесную и энергетическую, изгоняя нечисть и болезни. Это они выяснили опытным путем в русской бане. Ну а какая же баня без веничка, особенно березового?! Именно березовый веник считался на Руси оберегом. Часто вязались малые веники – не для хозяйского подметания, а для… домового. Его и изображали нередко с веничком. Когда переезжали в новый дом, брали с собой старый веник. Считалось, что на нем переезжает домовой. Правда, на новом месте старым веником не пользовались, после «переезда домового» выбрасывали на перекресток и покупали новый, чтобы не «приметать старье и проблемы». Еще славяне верили, что на ветвях берез, склонившихся у воды, живут добрые духи женского рода – живицы. И если осторожно срезать такие ветви, можно принести на них живицу в дом. Тогда она будет помогать в домашних делах, делиться с семьей силой и жизненной энергией, отгонять злых духов.

Впрочем, мудрый Бенджамин Франклин тоже понимал символическую суть веника. Не потому ли он поместил его на герб своего Клуба кожаных фартуков? Ведь веник еще и символ нерушимой крепости силы и духа, непобедимой общности, так как хрупкие прутики, собранные вместе, не сломать никому. Не о таком ли государстве, где все едины и равны, мечтал отец-основатель Северо-Американских Штатов? И не его вина, что «выросло что-то не то». Как говорится, «что выросло, то выросло – обратно не воротишь…».

Нити истории путаны и непонятны. Почему непредсказуемая Клио выдвигает того или иного человека на авансцену – часто полная загадка. Иногда эти загадки обрастают романтическими легендами. Легенда о рождении российской императрицы Екатерины II воистину сенсационна.

Отчего Елизавета Петровна сделала своим наследником голштинского принца Карла-Петера-Ульриха под именем Петр III, вполне понятно: он был сыном ее любимой сестры Анны Петровны. Сама же императрица Елизавета I хоть и имела сыновей, но, увы, незаконных, которые претендовать на трон не могли. Но почему в невесты наследнику императрица Елизавета выбрала неприметную Софию-Фредерику-Августу, принцессу Ангальт-Цербстскую?!

Это немецкое семейство из города Штеттин не обладало ни богатством, ни знатностью. В списках многочисленных немецких герцогов их имя стояло чуть не на последнем месте. Даже на семейных сборищах в Голштинии (практически все немецкие герцоги были в родстве между собой) ангальтцербстское семейство сидело в конце стола. Российский дипломат, князь Василий Долгоруков, писал из Парижа в Петербург: «В сложных расчетах русской политики оно ничтожно малая величина».

О самом ангальт-цербстском герцоге Долгоруков извещал, что он «даже не владетельный князь, а служит в незначительном чине генерал-майора в прусской армии». К тому же герцог слыл человеком малообразованным, скучным и на семейные праздники приглашался только потому, что супруга его, Иоганна-Елизавета, – урожденная принцесса Голштинская.

Тогда, возможно, Елизавете было приятно выдать Петеньку за дочь женщины, принадлежащей по крови к голштинскому семейству? Ведь и саму Елизавету некогда прочили в невесты одному из голштинских принцев. Неужто в выборе супруги для племянника, а в сущности – будущей императрицы России Елизавета руководствовалась всего лишь воспоминаниями о прошлой сердечной привязанности? Но ведь известно, что Елизавета хоть и была любвеобильна, но очень умна и знала все нити тайных интриг – почему же она выбрала малопримечательную немочку Софию Ангальт-Цербстскую?..