Читать онлайн «В поисках советского золота». Страница 28

Здесь, наверное, следует забежать вперед, как и в предыдущей главе, чтобы закончить описание, что случилось с рудниками.

Одним из последних моих поручений в России, в 1937 году, была просьба о помощи тем самым рудникам. Снова эти прекрасные месторождения были близки к утрате. Тысячи тонн богатой руды были безвозвратно потеряны, и если не принять меры, то через несколько недель всему месторождению пришел бы конец.

Изучая, что произошло, я заметил поразительное сходство между событиями здесь и на медных рудниках в Калате. Риддерские рудники, как я обнаружил, работали благополучно еще два или три года после реорганизации в 1932 году. Два молодых инженера, которые произвели на меня такое благоприятное впечатление, оставались в руководстве и проводили в жизнь оставленные им инструкции с замечательным успехом. Учитывая, с какими рабочими им приходилось иметь дело, и все ограничения, которые накладывались на их действия, они совершили настоящее чудо.

Затем из Алма-Аты, столицы Казахстана, прибыла инспекционная комиссия. С этого времени, хотя на рудниках оставались те же инженеры, была введена совершенно другая система, про которую любой компетентный инженер мог тут же сказать, что она вызовет потерю большей части месторождения за несколько месяцев. Разрабатывали даже опорные колонны, которые мы оставили для защиты основных рабочих шахт, так что земля вокруг осела.

Один из наиболее вопиющих примеров неумелого управления касался довольно сложной вентиляционной и пылеулавливающей системы, которую заказали для свинцовой печи, чтобы предотвратить отравление работников. Эту вентиляционную систему, которая стоила немалых денег и была действительно необходима для защиты здоровья работающих плавильного производства, установили в блоке фильтров на заводе, где не было никаких вредных газов или пыли.

Тут, я уверен, любой инженер согласится, что такое действие нельзя объяснить простой глупостью, а, как уже упомянуто, те два инженера на рудниках отличались исключительными способностями.

Я прошел по всему заводу и написал отчет очень осторожно, так как знал, что он может повредить ряду управляющих и инженеров. Однако пришлось указать, что факты свидетельствуют об умышленном изменении методов разработки, начиная со времени появления инспекционной комиссии. Необходимо было также отметить, что мои письменные инструкции, которым следовали с хорошими результатами несколько лет, были, очевидно, выброшены, и введены методы, против которых инструкции предостерегали.

Забыл сказать, что инженеры, с которыми я говорил, больше не работали на рудниках в 1937 году; как я понял, их арестовали за участие в заговоре саботажников советской промышленности в масштабе всей страны, который был разоблачен на процессе ведущих заговорщиков в январе.

Когда отчет был подан, мне показали письменные показания инженеров, с которыми я подружился в 1932 году. Они признали, что были втянуты в заговор против сталинского режима оппозиционно настроенными коммунистами, убежденными, что у них достаточно сил, чтобы свергнуть Сталина и его единомышленников и взять на себя управление советским правительством. Заговорщики им доказали, по их словам, что у них множество сторонников среди высокопоставленных коммунистов.

Инженеры, хотя сами коммунистами не были, решили, что им следует встать на ту или другую сторону, и выбрали проигравших.

Согласно их признаниям, «инспекционная комиссия» состояла из заговорщиков, которые ездили с рудника на рудник, расставляя своих сторонников. После того, как они согласились вступить в заговор, инженеры в Риддере приняли мои письменные инструкции за основу, как уничтожить рудники. Они специально ввели методы, против которых я предостерегал, и таким образом довели рудники до разрушения.

Мне известно, что многие наблюдатели скептически настроены по отношению к обвинениям во вредительстве в России; я не претендую, будто знаю что-то об этих делах, кроме тех случаев, в которых был непосредственно замешан. В данном случае я знаю, что методы, введенные на риддерских рудниках, против которых я предостерегал инженеров, были вредными, если не губительными. Я знаю, что методы были введены теми самыми способными инженерами, которым я детально объяснял, почему их нельзя применять. И я видел признания, за подписью самих инженеров, что они умышленно перешли к этим методам, чтобы разрушить рудники, как часть заговора в национальном масштабе.

В мае 1933 года мне стало известно, что трест «Главзолото» опять стал сам по себе, не связан больше с другими отраслями металлообрабатывающей промышленности. Серебровский уступил ответственность за все, кроме производства золота и платины, и я мог вернуться вместе с ним к золотодобыче. Я был очень рад такому повороту событий.

Почти три года я посвящал основное время хилым медным, свинцовым и цинковым рудникам. Я мчался с одной группы рудников на другую, пытаясь исправить разрушительную деятельность администрации, либо невероятно тупоумную, либо намеренно враждебную нормальной работе. Атмосфера в этой отрасли резко отличалась от той, что существовала в золотодобывающей промышленности, и мне все время приходилось работать среди угрюмых людей, которым, казалось, было все равно, получится необходимая производительность или нет. Хотя опыт с риддерским рудником в Казахстане оказался обнадеживающим; по крайней мере, кто-то желал улучшений.

Радостно было возвращаться к золоту, не в последнюю очередь потому, что происходила реорганизация, благодаря судьбоносному решению коммунистических властей в Москве. Старатели прежних времен, которых заклеймили в 1929 году как «антиобщественные элементы», возвращались назад, и была разработана целая система концессий и аренд, чтобы стимулировать открытие новых золотых месторождений и быстрый рост добычи золота.

Я уже поделился своими сомнениями, когда старателей объявляли вне закона в 1929 году, вместе с кулаками и кочевниками. Власти ликвидировали те группы, которые, по их мнению, мешали планам реорганизации сельского хозяйства, индустриализации и переводу страны на социалистические рельсы. Кое-что я рассказал и из того, что вышло, когда неурядицы, связанные со столь коренными реформами, чуть не привели страну к упадку.

В золотодобывающей промышленности потеря старателей давала себя почувствовать постепенно. Власти первоначально исходили из представления, будто смогут заменить их «коллективами» студентов-геологов. Однако на практике проект не сработал, как я и подозревал. Советской золотодобывающей промышленности в то время было только пять лет; до 1929 года практически ничего не делалось для ее развития. За эти пять лет в промышленность были вложены огромные количества денег и энергии, при меньшей потере капиталовложений, чем в подавляющем большинстве других отраслей советской промышленности в тот период.