Читать онлайн «Череп епископа». Страница 13

— О чем это я? — сбился с мысли француз. — А, да. Я разговаривал в Голландии с одним мастером, который измыслил доставить на повозку ветряные крылья, которые станут вращать колеса и передвигать все устройство по обычным дорогам со скоростью скачущей лошади.

— Неисповедимы пути твои, Господи, — перекрестился рижанин и перескочил на тему, которая интересовала его куда более, нежели странные изобретения фламандских мастеров: — Может быть, не станем привлекать лишнего внимания к вашему эксперименту, барон? Зачем собирать так много людей ради чисто научного, мало интересного посторонним дела?

— Ах мсье Рогнет, — понимающе улыбнулся дю Тозон. — Поймите же, друг мой, научного открытия скрыть невозможно. Известное сегодня только вам, завтра оно будет обнаружено другими. И тогда сегодняшняя мимолетная выгода вернется к вам всеобщим презрением и ненавистью. Не забывайте, вы находитесь на острие цивилизации, вошедшей в соприкосновение с дикарскими землями. Ваш долг всем вместе, объединив общие усилия и используя последние достижения науки и техники привести их к безусловному повиновению. Если у язычников из Московии неизменно появляется более совершенное оружие и противостоять в открытом бою им невозможно, это еще не значит, что их нельзя покорить силой своего ума и знания. Идет война, мсье Рогнет, и вы один из воинов. А сила войска, как известно, в едином строю, в едином ударе. Даже самый сильный воин не способен победить без помощи товарищей…

Тут барон отвлекся на богатую госпожу, в сопровождении служанки двигающуюся навстречу. Переступая кучу грязи, она высоко приподняла подол бархатного платья, открыв шитую катурлином нижнюю юбку. Француз рассчитывал, что вот-вот в образовавшейся щелочке промелькнет обнаженная нога, но женщина так и не приоткрыла своей сокровенной тайны.

Купец же пламенной речью своего нового знакомого отнюдь не проникся и восторга его не разделял. Торговля есть торговля, и если есть возможность тихонько изготавливать золото самому, какой смысл посвящать в эту тайну посторонних? Однако барон упрямо требовал присутствия на опыте трансмутации местного священника и как минимум десяти самых богатых купцов города. И никакие уговоры, никакие посулы не могли сбить француза с его патриотического настроя.

Впрочем, ученый согласился пожить неделю в доме его дольщика, Курста Болева, с которым на паях Рогнет Горов и занимался торговыми делами. Возможно, его таки удастся убедить произвести превращение свинца в золото тайно, не роняя стоимость драгоценного металла в глазах остальных купцов.

А барон с тоской всматривался в прогуливающихся от лавки к лавке зажиточных горожанок, затянутых в зажимающие грудь корсеты, с высокими бальзо на головах, в одноцветных упландах и плотных жакетах, и вспоминал Францию и Италию, роскошных, зрелых дам, во всей их великолепной полноте. Их вздутые рукава, широкие юбки со складками; тяжелые, струящиеся шлейфы; массивные корсажи с широкими вырезами на груди и плечах; проглядывающие сквозь разрезные рукава рубашки с кружевными оборками; гладко расчесанные волосы, прикрытые широкими беретами или жемчужными сетками, связанными из золотых волокон; бархатистые блошиные меха возле шеи или на руках — куда здешним худеньким замухрышкам до настоящих женщин! Если здесь, в просвещенных землях представительницы прекрасного пола так ужасающе отличаются от французских и английских ровесниц, то что же будет дальше?

Барон подумал о том, стоит ли после посещения Ливонии продолжать свой путь на восток, или спуститься на юг через земли Литовского княжества и вернуться назад к чистенькой цивилизованной Европе. С одной стороны его пугали дикие язычники неизвестной миру Московии, с другой — при своем уме и образовании он вполне мог стать в тамошних племенах кем-то вроде герцога и спокойно встретить старость.

— Налево, барон, — предупредил гостя купец. — Мы уже почти пришли. Второй дом по правой стороне улицы.

Дольщик Рогдена Горова жил в двухэтажном доме, стиснутом с обеих сторон другими точно такими же зданиями, отчего казался слегка раздавленным, узким по фасаду и чрезмерно вытянутым в высоту. Экономные хозяева, по примеру прочих ганзейских городов, строились из дешевой глины и соломы: строители ставили из деревянного бруса только каркас будущего жилища, с окнами и стропилами под будущие полы, а затем пространство между деревяшками замазывалось подручной грязью. Пересекающиеся, стыкующиеся, расходящиеся бруски, образующие множество треугольников и прямоугольников придавали домам вид запечатленной навеки теоремы забытого древнегреческого геометра.

Рижанин громко постучал подвешенным к двери молотком, и спустя несколько мгновений уже обнимался с гладко выбритым человеком лет тридцати, одетым только в белую льняную камизу — простую рубашку с серебряными крючками у горла, короткие пухлые штаны, называемые в Испании «кальсес» и чулки из тонкого коричневого сукна. Вполне даже достойное одеяние, если не считать того, что даже в Испании его уже полвека не носит никто, кроме тореадоров.

— Разреши представить тебе моего французского друга, барона Анри дю Тозона, — посторонился Горов. — Он открыл мне глаза на удивительнейшие вещи, о которых я тебе сейчас расскажу. Барон, представляю вам достойного сына славной семьи купцов Болевых моего друга и партнера Курста Болева.

Хозяин дома, низко поклонился, прижав правую руку к груди. Дворянин, храня свое достоинство, лишь слегка прикоснулся кончиками пальцев к своему шаперону. Гости вошли в дом.

— Сундуки несите направо, — скомандовал рижанин морякам, — ставьте у стены во-он в той комнате.

Якобы следя за работой слуг, Горов шагнул вперед, потянув за собой партнера и принялся тихо и торопливо что-то ему объяснять. Француз, давно привыкший к такому поведению своих случайных знакомых, невозмутимо ждал, оглядываясь по сторонам.

Купеческий дом, имея узкий фасад, вытягивался в длину, вглубь квартала, не менее чем на полсотни шагов. Из полутемных коридоров тянуло запахом жаркого — видимо, мсье Рогнета дожидались с нетерпением. Почти сразу от дверей вверх, на второй этаж, уходила узкая деревянная лесенка. Послышались тихие шаги, и по поскрипывающим ступенькам стала спускаться юная особа: румяные щеки, чуть вздернутый носик, аккуратно уложенные в стиле «бондо» волосы: прямые пряди волос спускались вдоль щек и собирались сзади в пучок, в который была вплетена тонкая золотая цепочка. Над правым ухом сверкал жемчужный, сделанный в виде лилии аграф, который дополняли жемчужные же серьги. Бархатный лиф, стянутый желтыми поперечными линиями шнуровки корсажа, подчеркнуто контрастировал с вертикально падающими трубчатыми складками юбки. Легшую на перила руку закрывала перчатка, сквозь прорези на которой поблескивали алым и зеленым светом камни нескольких перстней.