Читать онлайн «Записки морского офицера, в продолжение кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина от 1805 по 1810 год». Страница 41

Будуа древний город. Плиний называет его Бальва, Бутуа, а Гомер – Будиум. Крепость построена на полуострове; стены ее, равно как и цитадели, лежащей на крутой скале, большей частью развалились. Гавань защищается островом Сан-Никола; рейд открыт южным ветрам. В городе находится одна греческая и одна католическая церковь. В 1687 году Солиман, паша Скутарский, с 10 000 осаждал Будуа; но генерал Корнер, с помощью граждан и окрестных жителей, принудил его снять осаду.

После сего несколько раз крепость взята была турками и греками; разорения их до сих пор видны. В 1797 году, по желанию жителей, митрополит Черногорский Петр Петрович занял Будуа; но когда бокезцы, получив от императора Римского прежние права, отдались в его покровительство, то митрополит оставил сей город.

Жители трех округов: Побори, Браичи и Маини, при малейшем нарушении их преимуществ, вместе с другими славянами греческого исповедания часто бунтовали против венециян и особенно австрийцев, которые укрепленный монастырь Св. Марии ди Маини подарили митроплиту Черногорскому, дабы влиянием духовной его власти удерживать народ в повиновении.

Пастровичи самый дальний пограничный округ Боко ди Катаро. Жители оного, до прибытия российских войск в Катаро, вели беспрестанную войну с черногорцами и турецкими албанцами. Они отличаются храбростью и часто побежали самих черногорцев. Пастровичане особенно пристрастны к своим правам, закону и древним обычаям. Частые набеги турок и черногорцев совершенно их разорили; но ныне, когда черногорцы сделались им друзьями, главнокомандующий адмирал вежливыми сношениями с пашой Скутарским и строгими мерами умел заставить их уважать народ, подданный российскому императору. Хищные албанцы не смели после того ни однажды сделать на них нападения. Таким образом, с появлением россиян прекратились несчастья сего мужественного народа, страдавшего под бременем бедствий войны во время мира. Должно отдать справедливость пастровичанам: они не остались неблагодарными столь милосердому и попечительному правительству. Они и ризаноты первые выходили в поле, сражаясь в первых рядах, и отличили себя во всех сражениях с французами. Римский король Сигизмунд при завоевании Катаро получил от них помощь, за что многие возведены в дворянское достоинство; посему-то и предки их верны были австрийскому правлению. Имя пастровичан некоторые несправедливо производят от pastori-vecchi, то есть древние пастухи. Это одна из тех многих ошибок, которые делают иностранные писатели, не зная славянского или русского языка и основывая свои догадки на сходстве слов и т. п.[37] Подлинное имя пастровичан на славянском языке означает по сторону, или на границе живущие, ибо в самом деле земля их составляет крайнюю грань, разделяющую славян от греков. Крепость Сан-Стефано в графстве Пастровичи лежит на скалистом полуострове, соединяющемся с твердой землей низким песчаным перешейком. С моря могла бы она защищать вход в бухту, но, кроме уцелевшего порохового погреба, стены ее совсем упали. Жители производят маловажную торговлю. Против города, на высоте, находится греческий монастырь Прахвица под управлением архимандрита.

Высокие бесплодные горы, окружающие залив, свидетельствуют скудость страны сей. Только у прибрежия видны сады и огороды, которые, украшая дикость места, не доставляют, однако ж, нужного продовольствия. Далее, между гор, долины к земледелию удобны; но беспрестанные войны жителей с черногорцами и недостаток рук препятствуют обрабатыванию сих мест. Малые поля обделываются киркой и едва на три месяца дают хлеба; недостаток оного заменяет картофель. По берегам виноград, масличные, фиговые, частью же померанцевые и лимонные деревья растут, как в Италии, на открытом воздухе. Каменные скалы, увеличивая жар, способствуют созреванию, и потому климат сходствует с африканским: после томительного зноя зимой идут дожди, иногда шесть недель сряду. По неимению лугов скотоводства совсем нет. Пчеловодство могло бы принесть большие выгоды, если бы доставая мед, не истребляли пчел. Шелк, в малом количестве обрабатываемый женщинами, имеет особенную доброту. Толстые сукна, полотно и пестрые тики делаются для домашнего только обихода. Скудость земных произведений заменяется изобилием рыбы, и бокезцы весьма искусно бьют ее острогой. У прибрежных жителей, особенно у католиков, дома покойны, чисты и хорошей наружности; далее же внутри гор, крыты плитой и имеют посреди очаг без трубы. По неудобности дорог нет телег, и тяжести перевозят на вьючных ослах.

Бокезцы производят значительную торговлю в Адриатике, Леванте и Черном море. О приращении их благосостояния можно заключать по числу судов, которое в последние годы знатно увеличилось. В 1798 году они имели 264 судна; в 1806 – 381; а в 1807 – до 500, исключая малых, все они вооружены пушками от 6 до 28. На сих судах употребляется до 7000 человек весьма хороших матросов. Шкиперы не знают науки мореплавания и управляют судами по одной привычке и знанию мест. Бокезцы, соперники рагузинцам, подобно им перевозят чужие произведения и сим промыслом содержат свои семейства, которые, по бесплодию земли, должны бы влачить самую несчастную жизнь. Без торговли они существовать не могут. Собственных произведений вывозится: 4000 барилей деревянного масла, 12 500 пудов винных ягод, столько же восковых свеч, 125 пудов шелку и 175 пудов меду. Из Черногории и Герцеговины пригоняется ежегодно около 110 000 баранов и коз и 15 000 быков и свиней, мясо которых, под именем копченой и соленой катрадино, отправляется из Катаро в Венецию и Триест. Бараньи и воловьи шкуры отпускаются невыделанные. Из Черногории получается 15 000 пудов сыру и столько же чрез Ризано из Герцеговины, который вместе со 150 000 пудов Морейского развозится в Италию и Левант. Бокезцы не уступят деятельным нашим промышленникам в сметливости и проворстве.

При владычестве венециян и австрийцев греческая вера была в крайнем утеснении. Нетерпимость римских католиков простиралась до того, что не только не позволили жителям греческого исповедания отправлять свободно богослужение, но даже запрещали ввоз из России церковных книг. Хотя в последние годы и печатались сии книги в Вене и Буде; но славяне не имели к ним доверия и доставали себе тайным образом библии, молитвенники и т. п. киевской и московской печати. Гонение, приличное суеверию XI и XII столетия, принудило весьма немногих славян переменить веру, что и укоренило взаимную ненависть между католиками и греками. Кровопролития, между ими бывшие, не оправдывают политики нашего просвещенного века, особенно потому, что жителей греческого исповедания гораздо больше, нежели католиков: сии последние едва ли составляют четвертую часть населения. После сего должно ли удивляться иступленному восторгу бедных славян, когда при занятии провинции россиянами греческая вера сделалась главной; когда они свободно могли отправлять свои торжества, могли получать священные книги, столь у них редкие; когда они слиялись в один народ с черногорцами, с которыми до сих пор вели беспрерывную гибельную войну и, наконец, когда увидели предел своим бедствиям и начало своего благоденствия. При появлении русских наступил для бокезцев золотой век; освобождение от всех повинностей, мир с черногорцами и торговля с Герцеговиной и другими турецкими областями обещали им многие выгоды. Кротость и истинно христианское веротерпение российского монарха, позволив свободное богослужение католикам, затворили уста гордому духовенству, которого честолюбие было причиной всех зол. Сия мера заставила умолкнуть вражду, разделявшую в продолжение нескольких веков народ одного происхождения. Церкви, монастыри и духовенство содержатся прихожанами. Каждое семейство в назначенное время доставляет хлеб, масло, вино, свечи и все нужное. Посему здешние священники, обеспеченные в своем продовольствии, служат молебны, крестят детей, венчают свадьбы и исправляют прочие требы без всякой мзды. Таким образом, лишены будучи всякого повода к корыстолюбию, они сохраняют важность своего сана и живут в истинном духе христиан.