Читать онлайн «Почетный академик Сталин и академик Марр». Страница 3

Для Филона Слово все еще орудие божественного творчества, но для основателей христианства, среди которых преобладали эллинизированные иудеи, Бог и Слово (Логос) окончательно совместились:

«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога».

«И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от отца… Бога не видел никто никогда…» – так начал свое Писание евангелист Иоанн (Ин. 1, 14–18). И апостол Лука помянул «служителей Слова» (Лк. 1, 3), как живых участников евангельской истории. Никто больше из евангелистов слову не придал равнобожеского значения. Удивительно, что древняя традиция, и эллинистическая, и иудейская, сразу начали порождать высочайшие религиозно-философские идеи и познавательные абстракции.

Западноевропейская интеллектуальная жизнь издревле питалась из двух истоков: из греко-римской и ветхозаветно-иудейской. И только с конца XVII века, в период Просвещения и становления большинства отраслей научного знания, ветхозаветная, а с ней и вся христианская традиция начинают подвергаться беспощадной критике и шаг за шагом отвергаются. До начала рационалистических времен в Западной Европе господствовало убеждение, что древнейшим языком человечества – Lingua Adamica (язык Адама) – был язык первых глав Бытия, то есть язык Моисея и ведомого им по пустыне народа. И действительно, авторство книги Бытие традиция приписывает самому Богу, который открыл первому пророку тайну первых дней творения и начальной истории человечества. На каком языке Бог общался с Моисеем, точно неизвестно, возможно, вообще обошелся без того, что мы называем языком, и без всяких посредников овладел его духом и сознанием? Но всем известно, что первые библейские книги были зафиксированы на древнем, семитском языке. Поэтому до XVIII века у большинства думающих европейцев не было сомнений в том, что первым языком человечества, данным непосредственно Творцом, то есть языком Адама и Евы, был язык еврейский. Одним из первых эту мысль высмеял знаменитый философ Лейбниц. Старший современник Марра и Сталина, всемирно известный исследователь библейского фольклора Д.Д. Фрэзер в конце XIX века подвел итог уходившей наивной эпохе: «Авторы книги Бытие ничего не говорят о природе того общего языка, на котором до смешения наречий говорили все люди, а также, надо полагать, наши прародители друг с другом, со змеем и с Богом в саду Эдема. В позднейшие века возникло предположение, что первоначальным языком человечества был еврейский. Отцы церкви, по-видимому, не питали на этот счет никаких сомнений. Да и в новейшие времена, пока языкознание находилось еще в младенческой стадии развития, делались усердные, но, разумеется, тщетные попытки вывести все разнообразные формы человеческой речи из еврейского языка как общего их источника. В этом наивном предположении христианские ученые не ушли дальше своих собратьев, принадлежавших к другим религиям и видевших в языке, на котором написаны их священные книги, не только язык первородных людей, но и самих богов. Первым человеком, которому в новое время удалось опровергнуть этот вздор, был Лейбниц, сказавший, что “в предположении о том, будто еврейский язык был первоначальным языком всего человечества, заключается столько правды, сколько в утверждении Горопиуса, опубликовавшего в Антверпене в 1580 г. книгу, где доказывается, будто голландский язык был именно тот, на котором говорили в раю”. Один автор уверял, что Адам говорил на бакском языке, а другие, впадая в прямое противоречие с Библией, возводили разноязычие в самый Эдем, держась того мнения, что Адам и Ева говорили по-персидски, змей по-арабски, а добрый архангел Гавриил разговаривал с нашими прародителями по-турецки… Надо полагать, что все такие лингвистические теории возникли под влиянием национальных симпатий и антипатий их авторов-филологов» {6} .

Действительно, историческая наука и историческое языкознание без труда рассеяли многие наивные убеждения, но до сих пор так и не сумели ответить на вопрос: что же было в начале? Сознательно или не вполне осознавая это, но большинство крупнейших лингвистов, от Вильгельма фон Гумбольдта (начало XIX века) и до Ноэма Хомского (конец ХХ века), как бы вторит Иоанну: вначале у человечества появилась фонетическая речь, то есть слово, что и явилось основным признаком и орудием разума, а это, в свою очередь, сделало возможным формирование подлинно человеческих сообществ. Способность к языку – едва ли не врожденная человеческая особенность. Но всегда были и иные мнения.

Аристотель, Вико, Кондорсе, Гердер, археологи, палеоантропологии и этнографы Нового времени, а за ними многие ученые-дарвинисты и Ф. Энгельс подчеркивали особую роль в становлении цивилизации, освобожденной для разумной деятельности руки человека. Так что же – божественное Слово или Дело сформировали человеческое мышление? А может быть, наоборот, просыпающийся человеческий разум сам изобрел слова, орудия труда и развил все остальные виды творчества? Известный в 20—30-х годах ХХ века интерпретатор марксизма, любимый ученик Г.В. Плеханова, советский философ А.М. Деборин, цитируя Марра, писал: «Ключом… к раскрытию… прошлого, “заря самоочеловечившегося зверя” и всего дальнейшего процесса становления человеческого разума, способен служить только язык » {7} . Таким образом, и с этой материалистической точки зрения понимание того, как «очеловечивающийся зверь» обрел мышление и язык, может стать ключом к раскрытию Начала начал человеческой истории.

Священное Писание (как и вообще вся библеистика) имеет непреходящее значение как для истории мировой культуры в целом, так и для современного историка и философа, который одновременно справедливо опасается пышно расцветшей псевдонаучной и псевдорелигиозной чепухи. Но я, как историк, не могу не учитывать того, что благодаря влиянию монотеистических религий в сознании даже самого рационального или крайне невежественного человека на протяжении столетий буквально роятся библейские образы, ценности, идеи или их разрозненные фрагменты и осколки. И это продолжалось даже в советские времена и происходит в современном атеистическом, по сути, мире. Европейское историческое сознание и его базовые модели зарождения общества, зарождения мышления, труда, языка, культуры, вообще – цивилизации всегда подпитывалось ярчайшими библейскими образами и трактовками. Я рассматриваю мировую религиозную мысль как основу, из которой выросла вся современная наука. И как бы справедливо ни чуралась она (наука) опасностей невежества и чванливого обскурантизма, нельзя не видеть того, что в постижении самых глубинных начал Бытия самая рациональная наука и самая интуитивная теология движут друг друга. Человеческое мышление-язык и есть одно из таких начал. Вслед за Кантом я не вижу непреодолимых противоречий между тем и другим и предчувствую эпоху синтеза «физико-теологических методов» {8} .