Читать онлайн «12 ступенек на эшафот». Страница 20

Я энергично взялся за работу. Через некоторое время, побывав на всех посвященных этой проблеме совещаниях, я записался на доклад к фон Бломбергу и изложил ему свои соображения на этот счет. Нашим первым шагом должно было стать установление строжайшего контроля над служебными актами военного руководства составных частей вермахта. Бломберг издал указ, предписывающий главнокомандующим всех родов войск отправлять в военно—политическое управление копии всех изданных приказов (кроме связанных с кадровыми перемещениями и назначениями) для их последующего согласования и утверждения. Моя инициатива вызвала в войсках недоумение, разочарование, зависть и даже враждебность. Однако через некоторое время все стало на свои места во многом потому, что насущная необходимость подобного шага была очевидна даже министерским референтам.

Как и следовало ожидать, самые непримиримые и упорные противники реформ «окопались» в генеральном штабе сухопутных войск! Генштаб намеревался подмять под себя авиацию и флот и единолично разрабатывать стратегическую концепцию новой армии, исключив из военно—политической сферы Бломберга и его министерство. Я составил обстоятельную докладную на имя министра о происходящих в генштабе негативных процессах и хотел бы подробнее рассмотреть эту и другие проблемы.

С какими сложностями пришлось столкнуться главнокомандующему вермахтом (как с некоторых пор стали называть военного министра), знают Йодль и те, кто были рядом со мной в трудное время перестройки. Как известно, свою первую директиву «О стратегическом развертывании вермахта и единое наставление для боя» Бломберг подписал в июне 1937 г. Это сразу же вызвало бурю возмущения в армейских кругах. Если вспомнить, что высший командный состав устроил обструкцию командно—штабной игре в январе 1936 г. и подверг резкой критике первые маневры вермахта осенью 1937 г., легко представить себе всю напряженность создавшегося положения. Сразу же хочу заметить, что вел непримиримое сражение за единоначалие в армии не из тщеславия и не в угоду властолюбию, а с непоколебимой убежденностью в насущной необходимости реформ. Я сэкономил бы себе уйму времени и нервов и не обзавелся бы столькими недоброжелателями, если бы в свое время отказался поддержать Бломберга в его стремлении стать фактическим, а не фиктивным главнокомандующим вооруженными силами рейха.

Одним из наиболее характерных проявлений сложившейся в вермахте ситуации стало формирование корпуса офицеров инженерно—технической службы в составе люфтваффе. Статс—секретарь министерства авиации Эрхард Мильх отнес разработанный проект приказа на подпись министру авиации Герману Герингу. Затем Мильх связался с военным министерством по телефону и, как ни в чем не бывало, потребовал санкционировать приказ без представления документа на согласование. Я решительно отказался. Разразился громкий скандал, но мне удалось настоять на своем и воспрепятствовать произволу. Как выяснилось впоследствии, Мильх и Геринг непомерно раздули штаты и предоставили вновь формируемым в составе ВВС инженерно—саперным подразделениям немотивированные преимущества и льготы по сравнению с аналогичными частями сухопутной армии и флота.

Теперь несколько слов о взаимоотношениях с фон Бломбергом. Казалось бы, годы войны и совместной службы в 10 резервном корпусе с 1914 по 1917 г., послевоенные контакты в Ганновере и позднее в министерстве рейхсвера должны были бы сблизить нас. Однако ничего этого не произошло: наши отношения были корректными, сдержанно—доброжелательными и подчеркнуто безличными. Вместе с тем, у нас никогда не было конфликтов и даже разногласий по сколько—нибудь серьезным поводам. Мне кажется, он сильно сдал и замкнулся в себе после скоропостижной смерти своей супруги Шарлотты весной 1932 г. Во взаимоотношениях между нами ничего не изменила и дружба наших дочерей — Ноны К.(ейтель) и Сибиллы Б.(ломберг).

Единственно близким ему человеком был капитан 3–го ранга Ханс Георг Фридрих фон Фридебург. Адъютант фон Фридебург опекал пятерых детей Бломберга — трех дочерей и двух сыновей, погибших впоследствии на фронтах 2–й мировой войны. Фридебург был искренне привязан к министру и его семейству. Все беды начались после его перевода в штаб—квартиру командующего подводным флотом Деница: как мне кажется, фон Фридебургу удалось бы предотвратить опрометчивую женитьбу фельдмаршала. Мое участие в разразившемся скандале исчерпывалось тем, что я, можно сказать, вырвал пистолет из рук нового адъютанта Бломберга капитана Хуберта фон Вангенхайма! Когда выяснилось, что вторая жена Бломберга вела в молодости, мягко говоря, «рассеянный» образ жизни, адъютант решил, что наилучший выход для фельдмаршала… — застрелиться. До дня официальной регистрации брака — свидетелями Бломберга были Гитлер и Геринг — я и представления не имел о существовании пресловутой «избранницы» и ни разу не переступил порог их дома впоследствии…

Что касается моих взаимоотношений с главнокомандующим сухопутными войсками Фричем, то они развивались по другому сценарию и были дружескими, открытыми и доверительными. Минимум раз в неделю я бывал в его кабинете по служебным делам, даже если в этот момент он проводил какое—нибудь срочное совещание. Фрич остался холостяком, ему определенно не хватало общения — и мы провели не один вечер в дружеских беседах за бокалом вина. Само собой разумеется, что даже в неформальной обстановке мы обсуждали проблемы армии и ее будущее, но даже в тех случаях, когда наши мнения были диаметрально противоположными, Фрич умел настоять на своем в необидной для меня товарищеской форме.

По установившейся традиции на меня возлагались функции посредника между Бломбергом и Фричем во время их частых ссор и конфликтов: я был для них своего рода буфером или громоотводом! Мне было тем легче выступать в роли миротворца, чем меньше я интересовался политикой…

Если даже Бломберг и не был твердокаменным национал—социалистом, то со всей определенностью высказывался за привнесение в вермахт национал—социалистической идеи — так как монархический принцип цементировал кайзеровскую армию. Парадоксальным образом он считал нацизм и идею «фюрерства» своего рода парламентарной монархией, пришедшей на смену наследственной. Фрич оставался непреклонным: его идеалом была политическая нейтральность Второго рейха или недавние времена рейхсвера — надпартийность при категорическом отказе от большевизма. Национал—социализм он рассматривал как период взросления нации, эволюционный этап перехода к более демократическим общественно—политическим формам по британскому образцу. По своим убеждениям Фрич был ярко выраженным монархистом и втайне мечтал о реставрации Гогенцоллернов. Роспуск и запрет политических партий в рейхе он считал величайшим благом для Германии и важнейшим достижением Гитлера—политика. Как рейхсканцлер Гитлер устраивал его больше, чем кто бы то ни было; как глава государства он был для него совершенно неприемлем…