Читать онлайн «Пушкин и Натали. Покоя сердце просит…». Страница 17

«...Весь Двор от нее в восторге, императрица хочет, чтобы она к ней явилась, и назначит день, когда надо будет придти. Это Наташе очень неприятно, но она должна будет подчиниться…»

Застенчивая, скромная Наталья Николаевна не стремилась бывать в свете, но красота очаровательной молодой женщины произвела впечатление на императорскую чету, захотевшую видеть ее при дворе.

Китаевская дача сохранилась до наших дней, правда в несколько перестроенном виде. К основному зданию пушкинских времен некогда были сделаны пристройки, теперь их решили оставить и расположить здесь музей. Квартира Пушкиных восстановлена в прежнем виде.

В овальной гостиной, обставленной мебелью тех времен, на столе лежат листы, исписанные рукою Натальи Николаевны. Это снятые ею копии: «Секретные записки Екатерины II» (сохранились только две страницы), «Выписки из «Журнала дискуссий» (две страницы) и пушкинский «Домик в Коломне», который тогда еще не был напечатан. Наталья Николаевна помогала Пушкину в переписке его черновиков. Мы еще не раз встретимся с драгоценными свидетельствами того, что жена поэта принимала участие в его работе и издательских делах.

Кабинет Пушкина был наверху, в мезонине. Три больших окна выходили на балкон. Сейчас кабинет обставлен мебелью с дачи Брюллова в Павловске.

В одном из антикварных магазинов Пушкин увидел картину Рафаэля «Бриджуотерская мадонна». По мнению поэта, на эту мадонну очень походила Наталья Николаевна. Но купить дорогую картину он не мог. И вот теперь в кабинете поэта висит прекрасная, найденная в фондах Эрмитажа гравюра работы Пратта, сделанная в двадцатые годы прошлого века с этой картины Рафаэля. Возможно, что такая же гравюра была в свое время у Пушкина.

В середине октября Пушкины покинули Царское Село и поселились в Петербурге. Они сняли квартиру на Галерной улице в доме вдовы Брискорн. На той же улице жил и Дмитрий Николаевич Гончаров, по-видимому, он и подыскал им эту квартиру.

В Петербурге молодых окружала близкая родня. Там жили родители Пушкина, все три брата Натальи Николаевны, Наталья Кирилловна Загряжская, о которой мы уже говорили, тетушка Натальи Николаевны Екатерина Ивановна Загряжская. Со всеми ними молодые Пушкины часто общались.

Еще в Царском Селе, видимо желая дать какое-то официальное положение Пушкину, Николай I согласился с его желанием заняться историей Петра I. «…Царь (между нами), – писал Пушкин Нащокину 3 сентября, – взял меня в службу, т. е. дал мне жалования, позволил рыться в архивах для составления Истории Петра I».

В ноябре 1831 года Пушкин поступает на службу в Министерство иностранных дел и получает разрешение на доступ в архивы, в том числе и некоторые архивы Тайной канцелярии. Жалованья царь «положил» Пушкину всего пять тысяч в год…

В начале декабря Пушкин едет в Москву улаживать свои денежные дела с неким Огонь-Догановским, которому еще до женитьбы проиграл в карты 25 тысяч. Этот долг его очень беспокоил. Был он должен и другому карточному игроку– Жемчужникову. Во всех этих хлопотах ему помогал верный друг Павел Воинович Нащокин, у которого он остановился.

Нащокин воспитывался в Благородном пансионе при Царскосельском лицее вместе с братом поэта Львом Сергеевичем. Пушкин часто бывал там «более для свидания с Нащокиным, чем с братом»[22]. Взаимная симпатия вскоре перешла в настоящую дружбу. Пушкин любил Павла Воиновича за его ум, живость и остроту характера, следовал его советам, как человека более опытного в житейских делах. Начав свой жизненный путь с военной службы, Нащокин вскоре вышел в отставку. Он становится постоянным посетителем Английского клуба в Москве, где ведет крупную игру в карты, иногда выигрывая большие суммы, иногда столько же проигрывая. Благодаря необыкновенной доброте Нащокина дом его делается пристанищем для всех «страждущих и бедствующих», а то и просто проходимцев.

Пушкину не нравилась царившая в доме обстановка, но стремление к тесному общению с другом, долгим задушевным разговорам брало верх.

Из Москвы Пушкин послал Наталье Николаевне несколько писем. Ими начинается переписка поэта с женой.

Письма Пушкина к Наталье Николаевне необычайно искренни, удивительны по простоте и сердечности, полны любви и нежности, бесконечно трогают. Великий Пушкин предстает в них обыкновенным человеком, которому ничто человеческое не чуждо. И все же, читая и перечитывая их, не перестаешь думать, что это письма самого Пушкина, и каждое слово, каждая строка становятся необыкновенными, потому что написаны им.

Для нас эти письма важны потому, что в них отражается и образ молодой жены. Судя по ним, нетрудно представить, что Наталья Николаевна в своих длинных «милых», по выражению Пушкина, письмах откровенно пишет, как она живет, что ее волнует, тревожит, радует. Это письма жены и матери к любимому мужу.

За сравнительно короткий период совместной жизни, шесть лет, в течение которых Пушкин несколько раз покидал Петербург, наибольшее количество писем – 64 – было написано им жене. Обычно Пушкин писал всем, даже родственникам и близким друзьям, с предварительными черновыми набросками (которые иногда многократно переделывались). Наталье Николаевне он писал свободно и непринужденно, «сразу набело». Необходимо отметить, что, кроме семейных дел, в них нашли отражение его политические взгляды, отношение к царствующему дому, суждения о литературе и литераторах, великосветские новости, поручения по издательским делам и многие другие вопросы.

Но в данный момент для нас главное в них – образ Натальи Николаевны. Давно утвердившееся мнение о жене поэта как о бездушной светской красавице при внимательном и беспристрастном чтении писем Пушкина сменяется совсем другим: Наталья Николаевна предстает перед нами как самый близкий ему человек, с которым можно поделиться своими сокровенными мыслями и который все поймет.

Приведем несколько выдержек из писем Пушкина.

«Здравствуй, женка мой ангел. Не сердись, что третьего дня написал я тебе только три строчки; мочи не было, так устал… Нащокина не нашел я на старой его квартире; насилу отыскал его у Пречистинских ворот в доме Ильинской (не забудь адреса). Он все тот же: очень мил и умен; был в выигрыше, но теперь проигрался, в долгах и хлопотах… Видел я Вяземских, Мещерских, Дмитриева, Тургенева, Чадаева, Горчакова, Д. Давыдова. Все тебе кланяются; очень расспрашивают о тебе, о твоих успехах; я поясняю сплетни, а сплетен много. Дам московских еще не видал; на балах и собраниях вероятно не явлюсь… Надеюсь увидеть тебя недели через две; тоска без тебя, к тому же с тех пор как я тебя оставил, мне все что-то страшно за тебя. Дома ты не усидишь, поедешь во дворец, и того гляди, выкинешь на сто пятой ступени комендантской лестницы. Душа моя, женка моя, ангел мой! Сделай мне такую милость: ходи 2 часа в сутки по комнате, и побереги себя. Вели брату смотреть за собой и воли не давать. Брюлов пишет ли твой портрет? Была ли у тебя Хитрова или Фикельмон. Если поедешь на бал, ради бога, кроме кадрилей, не пляши ничего; напиши, не притесняют ли тебя люди, и можешь ли ты с ними сладить? За сим цалую тебя сердечно. У меня гости» (8 декабря 1831 года).