Читать онлайн «Сказания о русских витязях». Страница 66

Оруженосец исполнил по его приказанию, и Светлосан просил древлянина сесть на оставленного ему коня, после чего оставили они немедленно лес и пустились по той дороге, которая вела их к Персии. Во время пути Славенский князь, желая узнать о всех приключениях древлянина, просил его рассказать подробно свою историю, к чему и прочие присовокупили свои просьбы. Древлянский князь, помолчав немного и вздохнув, начал так свою повесть.

Начало печальной моей жизни ты довольно ведаешь, государь, — сказал он Светлосану, — но сии господа, может быть, о том не знают, чего ради и начну ее с самого ее происхождения. Я называюсь Останом, — продолжал он, — и происхожу от древнего поколения древлянских князей, которых княжество находится в Червонной России между Днепром и Припятью, пространными водою реками. Я родился от последнего князя нашего рода, именем Любослава; и едва я увидел свет, как смерть моей матери, приключившаяся ей от моих родов, возвестила мне несчастную жизнь, на которую сужден я роком. Родитель мой, любя свою супругу весьма страстно, вскоре за нею последовал, препоруча меня в опеку ближнему своему боярину, от которого все несчастие моей жизни устроилось.

Обыкновенно неблагодарность неистовствует наиболее тогда, когда присовокупляется к ней любочестие и корысть. Сей вельможа, именем и нравами Презол, пользовавшийся паче всех милостями моего родителя и снискавший ласкательствами своими его доверенность, употребил ее во зло, прияв по нем во власть правление княжества, и позабыл вскоре, чем он должен сыну своего благодетеля. Сияние венца ослепило его очи; он предприял не токмо лишить меня оного, но даже отнять у меня и жизнь мою, чтоб безопаснее потом воспользоваться плодом своего злодейства. Вследствие адского сего предприятия начал он истреблять, под разными предлогами, приятелей нашего дома, а своих ласкателей и любимцев возвышать на их места, отдая им всю власть в государстве. Напоследок, укрепясь таким образом на престоле, повелел меня, еще младенца бывша, отравить тайно ядом. Но кормилица моя, узнав о сем варварском намерении и будучи верна родителю моему и по смерти его, возгнушалася неслыханным сим злодейством, презирая и обещанное ей за сие великое награждение, и отнесла меня тайно к Славомыслу, Чернобогову первосвященнику, который равномерно сохранял великое усердие к нашему дому.

Сей добродетельный муж сокрыл меня и с кормилицею моею в тайнике Чернобогова храма, куда никто, кроме него и старого его служителя, не ходил, и где сей первосвященник получал вдохновения и пророчества от сего божества. В сем жилище пробыл я до пятнадцати лет моего возраста, в которые Славомысл старался научить меня всему тому, что может человека моего состояния просветить и наставить в добродетели. В должности сей мог он успеть тем наипаче, что сам был весьма учен, чем и снискал себе сан первосвященничества. По вступлении моем на шестнадцатый год, верная моя кормилица умерла, а за нею вскоре и первосвященник скончался. Тогда-то прямо остался я несчастным человеком, о коем ни солнце, ни земля не ведали.

Перед смертью своею первосвященник открыл мне род и сан мой и все мои несчастья, надеяся сим возбудить во мне ревность к благочестию и добродетели.

— Сими одними средствами, — говорил он мне, — можешь ты возвратить себе погибший твой престол; благочестием твоим боги, а добродетелью люди подвигнутся к тебе на сожаление; старайся об них паче и жизни твоей, ибо ежели и жизнь твоя для них прекратится, то земные твои имения останутся на земле, а душевные вознесутся с тобою на небо. Но прежде, нежели, — продолжал он, — отыду я ко праотцам моим, хочу тебя наградить наследием отцов моих так, как сына и питомца моего, ибо, кроме тебя, нет по мне наследника. Желало только того, чтоб сие наследие употреблял ты во благо, а не во зло и во спасение твоей жизни так, как употребляли отцы мои и тому же и меня научили. А тебе оно будет потребнее нас всех: ты имеешь себе врагом сидящего здесь на престоле, который не преминет искать твоей смерти, когда узнает о тебе, что ты жив. Сего ради советую тебе удалиться по смерти моей из отечества твоего и просвещать твой разум познаниями света, пока боги, по усмотрении в тебе достойного венценосца, соблаговолят возвратить тебе престол твоих предков. Сие вещаю я тебе, — промолвил он, — по повелению самих богов.

Сказав сие, взял он меня за руку и повел во святилище храма; оное было четвероугольно, сооружено из черного мрамора; на стенах оного изображены были всякого рода мучения и казни, коим подвергаются во аде беззаконники. Посередине святилища стоял на медном подножии Чернобогов кумир, сотворенный из эбонитового дерева; глава его была златая, украшена алмазным венцом; он был препоясан змеею и покровен черною епанчою с пламенными пятнами; лицо имел свирепое и грозящее казнию; в правой руке держал меч и скорпию, а в левой весы; десною ногою попирал увенчанную голову, зияющую пламенем, а шуею — городскую стену, усыпанную деньгами.

Войдя в святилище, Славомысл пал ниц пред кумиром, чему и я последовал; потом, прочтя потихоньку молитву, отпер он потаенную дверь у подножия божеского истукана и вынул оттуда сандалии[20] и кошелек с деньгами.

— Вот наследие моих праотцов, — сказал он, обратясь ко мне. — Прими его и употребляй в единых только нуждах, могущих тебе случиться; сии сандалии имеют силу носить человека по водам и воздуху, а кошелек сей хотя немного содержит в себе златниц, однако ж вовеки не будет истощим, ежели ты станешь из него брать на единые твои нужды и на спомоществование неимущих и страждущих неповинно. Храни сии вещи и не вверяй их никому, ниже поведай.

Посему, обратясь к Чернобогу, простерся пред ним паки и, встав на колени, что и мне также повелел учинить, возгласил к нему:

— Мстительное и защитительное божество! Призри сего знаменитого сироту; способствуй ему, ежели будет он добродетелен, и накажи его, ежели он порокам предастся и наследие сие станет употреблять во зло.

Таким образом добродетельный сей муж, вручив мне летающие сандалии и неистощимый кошелек, отвел меня паки в прежнее мое жилище. Вскоре после сего он скончался: о сем уведомил меня старый его служитель, который, как я уже объявил, о тайне нашей ведал и приносил мне пищу. Сие печальное известие ввергло меня в неизреченную горесть и недоумение: я не знал, что мне с собою начать и каким образом явиться свету, коего я не знал. Сие мое недоумение открыл я сему усердному служителю, который, сообразуяся с увещаниями моего благодетеля, советовал мне удалиться поскорее в другие славенские области и путешествовать по оным, сколько для научения моего, столько и для сокрытия себя от изменника, похитившего мой престол, пока милосердные боги не возвратят мне оного. Я охотно последовал его мнению и просил его сотовари-ществовать мне в сем моем странствовании, на что Добрыня, ибо так он назывался, охотно и согласился.