Читать онлайн «Грановский». Страница 23

Принципиальное значение как в системе идей Грановского, так и для характера их воздействия на дальнейшее развитие философии истории в России имело рассмотрение тех законов, которые свойственны не только истории, но и всему универсуму, т. е. законов всеобщих. Речь идет о диалектике исторического процесса. Эта диалектика многообразна и включает в себя идеи противоречивости, интерпретированнои применительно к историческому процессу; законосообразности исторического процесса, т. е. наличие исторической необходимости; идею его поступательности, и притом по определенным, единым для разных семейств человеческого рода ступеням. В этих контекстах Грановский рассматривал проблему соотношения постепенности и скачкообразности исторического развития, соотношения отдельного народа и всего человечества как проблему всеобщего и особенного. Разумеется, при этом они стояли не как собственно философские, а как проблемы философии истории и самой истории.

Остановимся несколько подробнее на диалектических идеях органической теории. Органическая жизнь народов и человечества в целом есть процесс, развитие. Механизмом этого развития является борьба противоположных сил. «Жизнь народов, — говорил Грановский на своих публичных чтениях 1843/44 учебного года, — слагается из борьбы противоположных сил: чем могущественнее народ, тем сильнее борьба» (16, л. 10 об.). Борьба «разнородных сил» образует различные периоды в жизни народов. В конспекте лекций 1839/40 учебного года профессор не только резче формулировал ту же мысль, но и придавал ей более обобщенный характер, считая «борьбу противоположных сил» законом универсальным, которому равно подчинены и история, и природа. Применительно к истории он истолковывал эту закономерность также и в социальном смысле. Грановский философски (диалектически) обосновывал идею социальной борьбы как движущей силы истории. «Всякая жизнь, — записал он, — условлена борьбою противоположных сил, которая наконец заключается каким-нибудь продуктом, полезным для целого, которому принадлежат эти силы. В великом организме народа совершаются такие же борьбы не только лиц, но и кругов, на которые подразделяется народ. Таким образом, один простой закон владычествует в беспрерывных повторениях природы и человеческого мира, но с тем различием, что в природе этот процесс совершается как однообразное круговращение, в истории он совершается над вечно новыми предметами, ибо ни один момент не равен другому» (4, 43–44).

Здесь Грановский обращает внимание на законосообразность исторического процесса, и в частности на ту его особенность, что он есть процесс поступательный, и притом бесконечный, в чем также нельзя не видеть противостояние московского профессора многим его берлинским учителям. «Вечно новые противоположности, и никогда не возвращаются они к прежним пунктам, из борьбы их исходят вечно новые результаты». Грановский сосредоточивался на проблеме поступательности и стремился обобщить данные об историческом развитии народов, выявить единообразные для них моменты или ступени. «Основа (Anlage)» духа «не вдруг переходит в действительность, но развивается в известном порядке», и изменение облика народа, его история закономерна, необходима, «совершается независимо от случая и произвола…» (4, 44).

Итак, органическая теория является разновидностью объективно-идеалистической и диалектической философии истории. Грановский в сущности навсегда останется ее сторонником. Но уже с самого начала наметилась, а в дальнейшем все более и более разрасталась и углублялась, противоречивость этих его воззрений, в которых вызревала и другая тенденция. Сторонник философии истории немецкого классического идеализма, Грановский с первых дней своего профессорства и даже раньше — со студенческих лет в Берлине критиковал гегелевскую философию истории.

В первых курсах он углубляет эту критику: «По Гегелю, только сознающий себя внутренно дух обладает полным и ясным уразумением истории и природы; он узнает в ней (истории) свою сущность, собственную историю… Извлечь из глубины этого, стоящего выше всякого опыта самосознания общие понятия, лежащие в основании исторических явлений… вот задача философии истории (Гегеля. — З. К.)» (4, 41–42). Следовательно, гегелевская философия истории навязывает истории схемы и формы, «общие понятия» истории духа. Она рассматривает историю не как самостоятельный процесс, а как некоторое отражение развития абсолютной идеи, и получается, что история, ее эпохи и периоды есть не более чем «моменты» развития абсолюта. Но, возражает Грановский Гегелю вместе с другими «историками» (которых он, правда, не называет по именам), «у истории, как и у философии, есть определенная ее собственным понятием граница, за которую она не должна переходить. Ее содержание составляют факты, данные опытом, определенными обстоятельствами… Конечно, Всеобщая история должна восходить от отдельных явлений к общему, к неизменному, к закону; но она идет путем обыкновенного размышления, и только то, что в ней самой открывается, имеет в ней место. Подобно естественным наукам должна она ограничиться наблюдением однообразно повторяющихся случаев и выводов закона или общего правила» (4, 42). Это весьма убедительное рассуждение Грановский дополнял ссылкой на то, что «идея органической жизни» как «самая плодотворная» взята философией «из естествознания» (см. 4, 43).

В оппозиции Гегелю здесь высказаны две идеи — специфики закономерности истории человечества по отношению к истории абсолютной идеи и связи методологии исследования истории с методологией естественнонаучной.

Вопреки мнениям некоторых историков Грановский предостерегал от того, чтобы из специфики законов истории выводить полную несвязанность науки об истории с философией. Те, кто думает так, «сами, без сознания, были приверженцы старой, уже отжившей системы» философских идей; «теперь философия стала необходимым пособием для истории, она дала ей направление к всеобщему, усилила ее средства и обогатила ее идеями, которые из самой истории не смогли скоро развиться» (4, 42).

Здесь мы не можем не констатировать глубокое противоречие между этими рассуждениями Грановского и тем, что мы узнали из предыдущего изложения его органической теории. Там Грановский сам подчинялся гегелевскому формализму, рассматривал периоды и даже регионы истории человечества как «моменты» шествия абсолютного разума, т. е. рассматривал историю не имманентно, а налагая на нее схему, которую разработал Гегель для изображения развития идеи в сфере логики, заявлял о независимости истории от внешних влияний и понимал ее законы как законы развития абсолютного разума. Здесь он критикует подобный подход, эту подчиненность, можно сказать угнетенность, истории и подчеркивает ее самостоятельность, а также связь методологий исторической науки и естествознания.