Читать онлайн «В небе — гвардейский Гатчинский». Страница 85

На Берлин!

В канун нового 1945 года мы перелетели на новое место базирования — в Старовеси под Варшавой. Погода на маршрутах и в районах наших целей была плохой, и до середины января на боевые задания мы не летали.

Когда погода установилась, бомбили Кенигсберг, Пиллау, Гдыню, Данциг. Из-за слабого противодействия противовоздушной обороны противника действовали со средних высот — эффективно, потерь не имели.

Вообще с начала 1945 года воздушная обстановка на всех фронтах характеризовалась абсолютным господством нашей авиации в воздухе.

Моральный фактор в воздушных боях был также на нашей стороне. Немцы потеряли веру в победу, боялись рисковать и в бою были крайне осторожны. При организованном отпоре со стороны наших бомбардировщиков они «поджимали хвосты» и убирались восвояси.

И я вспоминал сорок первый год, наших славных соколов: чем тяжелее была обстановка на фронте, тем мужественнее, злее, с большей готовностью к самопожертвованию они дрались. Сколько советских летчиков, не щадя жизни, шли в воздушном бою на крайние меры, обрушивали свою машину на врага… Их имен не перечесть!

Шестого апреля в штабе раздался телефонный звонок. Подняв трубку, я услышал как всегда бодрый голос нашего командира дивизии генерал-майора авиации Ивана Ивановича Глущенко.

— Богданов? Здравствуй. Как дела, как настроение?

— Дела идут хорошо, вот только беспокоюсь за аэродром — от проливных дождей он совсем раскис, летать с него ночью будет трудно.

— Тогда вот что. Раз аэродром плохой, готовься завтра бомбить Кенигсберг в дневное время.

— Как — в дневное?

— Так. Очень просто — днем. Покажите, на что гвардия способна.

— Кто нас будет сопровождать?

— Никто. Сами справитесь. Готовьтесь хорошенько всем полком, чтобы на земле ни одного самолета не осталось. До завтра, — и он положил трубку.

Пока я разговаривал с генералом, у начальника штаба уже лежало на столе предварительное распоряжение, полученное по телетайпу. Сомнений не было будем бомбить Кенигсберг днем. Здорово! Когда-то к этому городу еле прорывалась небольшая группа самолетов только ночью, и он считался целью первой сложности, а теперь будем бомбить его всем полком, дивизией, корпусом. Не верилось, голова шла кругом.

Готовясь к вылету, мы узнали, что в этот день Кенигсберг будут бомбить около 250 бомбардировщиков фронтовой авиации и более 500 самолетов авиации дальнего действия. Во время удара на подступах к городу на разных высотах будут патрулировать более 100 наших истребителей. До подхода наших самолетов к Кенигсбергу армейские штурмовики и бомбардировщики нанесут удары по основным аэродромам противника, подавят его истребительную авиацию.

Крупные авиационные силы вместе с артиллерией должны были разрушить мощные фортификационные сооружения и опорные пункты Кенигсберга, подавить артиллерийские батареи врага, чтобы позволить войскам фронта быстро и с малыми потерями овладеть городом.

Этой исключительной по своему значению и размаху воздушной операцией руководил представитель Ставки Верховного Главнокомандования Главный маршал авиации А. А. Новиков.

В подобных операциях нам участвовать еще не приходилось. Поэтому к боевому вылету полк готовился тщательно и с подъемом. Бомбовую загрузку взяли максимальную: по четыре «чушки» — двухсотпятидесятикилограммовые фугаски — висело под фюзеляжем, по пятьсот килограммов малокалиберных бомб в ящиках лежало в грузовой кабине каждого самолета.

Чтобы более кучно сбрасывать «мелочь» на цель, в каждый экипаж добавили по одному оружейнику. В полет на этот раз напросились инженер по вооружению гвардии инженер-капитан Серафим Корольков, который никогда не пропускал такой возможности, парторг полк а гвардии майор Ф. Е. Шабаев, начальник химслужбы старший лейтенант М. Е. Парамзин, начальник парашютно-десантной службы гвардии капитан П. И. Осинцев.

Боевой порядок полка состоял из трех групп, в каждой группе в кильватер летели самолеты одной эскадрильи. Во главе каждой группы летели командиры авиаэскадрилий гвардии старший лейтенант Василий Филимонов, гвардии старший лейтенант Илья Земляной и гвардии капитан Владимир Ярошевич. Возглавлял все три группы мой командирский самолет.

Погода была хорошей, но стояла густая дымка.

Давненько не летал я днем на боевое задание, отвык от таких полетов. Многие летчики полка и вовсе не летали на бомбометание в дневное время. Днем все выглядело по-иному, очень непривычно. Внимание рассеивалось обилием объектов, находившихся в поле зрения. Но было спокойнее на сердце, больше было уверенности. Рядом товарищи, столько глаз, все тебя видят, и ты всех видишь, и потому ничто тебе не страшно. Правду в народе говорят:

«На миру и смерть красна».

Бомбардировку мы начали в точно заданное время, и вначале все проходило хорошо и организованно. «Обедню испортили» отдельные самолеты других частей, которые прилетели на цель раньше заданного им времени и начали бомбить ее с других, более высоких, чем наш, эшелонов и заходить на цель с других направлений. Это создало на короткое время беспорядок над целью. Однако все кончилось благополучно. Задания все подразделения выполнили, и с хорошими результатами.

На следующий день мы повторили дневной бомбардировочный удар по Кенигсбергу. Он был более организованным и успешным. Во время удара над целью откуда-то появился одинокий Ме-109, попытался сзади атаковать самолет Сажина. Но экипаж не дремал: башенный стрелок Поярков, бортрадист Филатов и старшина Жарков дружным огнем своих пулеметов и авиационными гранатами не дали гитлеровцу подойти близко.

Совместные действия войск 3-го Белорусского фронта и авиации заставили противника быстро прекратить сопротивление. 10 апреля гарнизон Кенигсберга капитулировал. Бывший его комендант, генерал Ляш, взятый в плен нашими войсками, позже признавался:

«…Во взятии Кенигсберга авиация сыграла исключительно большую роль — солдаты были измучены, прижаты к земле, загнаны в блиндажи».

А 16 апреля наш полк вместе с другими частями авиации дальнего действия стал действовать на берлинском направлении. Первый свой удар бомбардировщики нанесли по Зееловским высотам, где проходила вторая полоса обороны противника. Крутые каменистые склоны этих высот были труднодоступны не только для танков, но и для пехоты.

Для того чтобы бомбардировщики по ошибке не поразили свои войска, световыми сигналами был обозначен «коридор», по которому мы выходили на укрепленный узел врага с городом Зеелов в центре.