Читать онлайн «В небе — гвардейский Гатчинский». Страница 18

Участники налета рассказывали, что гитлеровцы были застигнуты врасплох, а их противовоздушная оборона бездействовала. Экипажи бомбили танки с небольших высот, и результаты были исключительно хорошими. Уничтожено более 20 танков, много автомашин, подожжены склады с горючим, взорван склад с боеприпасами. При возвращении на звено Чумаченко напали истребители противника, В воздушном бою от атак «мессеров» сильно пострадал самолет Ковязина, были ранены оба стрелка и сам командир. Звено не осталось в долгу у немцев, стрелки Дмитрия Чумаченко сбили Me-109 — второй на счету экипажа.

Несмотря на тяжелые повреждения самолета и ранения членов экипажа, Аркадий Ковязин привел самолет на свой аэродром и благополучно произвел посадку. В дальнейшем судьба этого летчика была неудачной. В одном из боевых вылетов в конце 1941 года из-за отказа обоих моторов Ковязин произвел посадку в глубоком тылу противника. При посадке самолет был разбит, экипаж, к счастью, остался невредим. В прифронтовой полосе Аркадий Ковязин и его боевые товарищи штурман Николай Колтышев и стрелок-радист Михаил Коломиец неожиданно попали в засаду. В короткой схватке с большой группой гитлеровцев они были обезоружены и взяты в плен. Потянулись месяцы и годы плена, концлагерей — вначале в Пскове, затем в Луге, откуда Аркадий Ковязин вместе с радистом бежал. На пятые сутки их схватили, нещадно избили и бросили в карцер. Допросы, побои, пытки, издевательства… Когда была потеряна всякая надежда на жизнь, Ковязина неожиданно перевели в Рижский лагерь № 350 для русских военнопленных.

Через некоторое время его стали назначать на работы на Рижском аэродроме. Там он познакомился с Владимиром Крупским, попавшим в плен на Ленинградском фронте. Крупский был в доверии у коменданта аэродрома, по его рекомендации комендант определил Ковязина кочегаром в один из ангаров. В погожий осенний день, в обеденный перерыв, когда технический состав ушел обедать, Ковязин и Крупский незаметно для охраны пробрались к подготовленному к полету самолету. После нескольких неудачных попыток Ковязину удалось запустить моторы…

Через несколько дней во фронтовой газете было опубликовано лаконичное сообщение:

«4 октября 1943 года возле города Ржева в расположении наших войск приземлился боевой самолет немцев. На нем бежал из фашистского плена летчик Советских Военно-Воздушных Сил лейтенант Аркадий Михайлович Ковязин».

К сожалению, летать Ковязину больше не пришлось. Только через много лет после войны Президиум Верховного Совета СССР за мужество и героизм, проявленные в годы Великой Отечественной войны, наградил его орденом Ленина. Сержант Владимир Крупский, совершивший вместе с Ковязиным дерзкий побег из плена, снова ушел на фронт и погиб за четыре дня до Победы.

…В полк вернулся один из моих товарищей Алексей Богомолов. После бомбардировки танков противника под Ельней немецкие истребители подожгли его самолет, убили стрелка-радиста Терещенко. Богомолов приказал второму стрелку-радисту Шистко встать на его место, отбивать продолжавшиеся атаки противника. Горящую машину он решил посадить в поле. Когда он шел на посадку, на них снова напали два «мессершмитта». Чтобы уже наверняка добить самолет, немцы подошли к нему на предельно близкую дистанцию. Шистко, задыхаясь в едком дыму, сбил один истребитель, другой убрался восвояси.

После посадки Богомолов, Шистко и штурман Агеев похоронили своего боевого друга Терещенко. Над могилой они поклялись жестоко отомстить врагу за гибель товарища.

Алексей Богомолов свято выполнял данную им клятву. Все годы войны он отважно сражался с врагом, его экипаж бомбовыми ударами уничтожал врага не только на поле боя и подступах к фронту, он бомбил военно-промышленные объекты в глубоком тылу фашистской Германии.

Осенью 1943 года, вернувшись из двухсотого боевого вылета, гвардии майор Алексей Богомолов узнал радостную весть: за мужество и героизм, проявленные в борьбе с гитлеровскими захватчиками, Указом Президиума Верховного Совета СССР ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

Наконец мы получили долгожданное разрешение перейти к ночным боевым действиям. Возможностей для ночных тренировок не было. Посоветовавшись с нами и полагаясь на наш опыт, командир полка решил начать ночные боевые вылеты без тренировок.

Боевые действия в ночное время привлекали нас не только тем, что должны были снизить наши потери. Теперь мы могли выполнять задачи, для которых и предназначался наш полк: проникать в глубокий тыл противника и наносить удары по важным военным и промышленным объектам.

Первый ночной боевой вылет мы совершили 7 августа. Нескольким экипажам была поставлена задача нанести бомбовый удар одиночными самолетами по Могилевскому аэродрому, уничтожить скопившиеся там бомбардировщики и сорвать их ночной вылет на Москву, Начало удара было назначено на 21.30.

Еще засветло я первым произвел взлет. С интервалом в десять минут за мной вылетели остальные самолеты. Исходным пунктом маршрута был Волхов, далее маршрут проходил через Дятьково, Кричев и Друть. Выход на Друть нам дали умышленно, чтобы дезориентировать противовоздушную оборону Могилевского узла. Маневр оправдал себя. Хотя полет проходил в облаках, большие разрывы и «окна» в них позволяли вести детальную ориентировку. Штурман Валентин Перепелицын был новичком в ночных полетах, я помогал ему в опознавании наземных ориентиров, а радист Ермаков обеспечивал его радиопеленгами. Так мы точно прошли над контрольными пунктами маршрута.

Время удара по аэродрому командование выбрало удачно. К нашему прилету на нем садились последние самолеты, которые дозаправлялись здесь горючим при налетах на Москву.

Снизив обороты и расстроив синхронность двигателей, от чего они стали звучать как моторы немецких самолетов, я пристроился в хвост одному из «юнкерсов». Он летел с зажженными навигационными огнями. Так мы зашли строго по старту, и Валентин Перепелицын серией из пяти стокилограммовых фугасок перекрыл посадочную полосу.

— Отлично, штурман!

Огни старта погасли. На стоянках на многих из самолетов еще горели огоньки, образовав длинную изломанную линию. По ней со второго захода мы сбросили вторую серию бомб.

Результаты — выше всяких ожиданий. На земле гон рели три самолета, а зенитки все еще бездействовали, немцы не могли разобраться в обстановке. Только когда мы с набором высоты стали уходить, к нам потянулись лучи прожекторов. В это время аэродром начал бомбить экипаж Романа Тюленева, и прожекторы бросили нас.