Читать онлайн «Генерал Маргелов». Страница 22

По воспоминаниям одного из участников боёв на «Миус-фронте» Голдбрайха Ефима Абелевича бои там были тяжелейшие… «На Миусском фронте я командовал 3-й стрелковой ротой. Первый и может единственный раз за всю войну природа сделала исключение, и в этом месте реки левый берег был выше и нависал над пологим правым «немецким» берегом. Наши пулемётчики постоянно держали немцев на прицеле. В отместку, противник нас щедро бомбил, а также густо засыпал минами и снарядами. Потери для обороны были довольно значительными и мы постоянно просили о пополнении. Командир полка ругался — «Строёвку подаёте на полную роту, а воевать некому!». Но обещал прислать несколько человек. Строёвка — это ежедневная записка о наличии и убыли личного состава и лошадей».

Кстати сказать, о личной храбрости и особом характере Василия Филипповича говорит и такой эпизод, случившийся там на Миусе: «Выполняя задание командования по разведке тылов противника в районе Саур-могила, коммунист Рогачёв и его гвардейцы совершили трёхдневный рейд, в ходе которого разгромили штаб немецкого батальона, захватили боевые документы и карты, а также двух «языков». В один из ночных разведывательных поисков пошёл с ними и заместитель командира дивизии полковник Маргелов. Перейдя линию фронта, разведчики успешно проникли в тылы немцев, но на подходе к интересовавшему их рубежу обороны были неожиданно обнаружены и обстреляны из миномётов. Одна из немецких мин разорвалась рядом с заместителем комдива и он был ранен осколками в правую ногу. Но, несмотря на ранение, он продолжал руководить боем.

Отстреливаясь от наседавших немцев, разведчики снова прорвались через линию фронта и вышли к своим».

Может быть, в нём и есть тот самый ответ на вопрос, почему Маргелова не баловали орденами вышестоящие командиры и начальники.

О том, как Василия Филипповича назначили командиром дивизии, сам он рассказывал так: «В войсках 3-й гвардейской стрелковой дивизии полным ходом развернулась подготовка к форсированию Днепра. Я целыми днями находился в частях, организовывая подручные средства для переправы, обучая воинов действиям в ходе форсирования широкой водной преграды, какой является Днепр.

И вдруг меня вызвали в штаб армии. То, что я услышал от командующего, оказалось для меня большой неожиданностью. 2-я гвардейская армия получила боевой приказ Верховного Главнокомандующего ударом из Кула прорвать оборону противника на Перекопском перешейке, главными силами овладеть городом Армянск и к исходу первого дня операции выйти на рубеж южнее Суворово, Караджанай; к исходу второго дня — на рубеж южнее Заливная, озеро Янгул; в последующем развивать наступление во взаимодействии с соседней 51-й армией, наступавшей с плацдарма на Сиваше, уничтожить перекопскую группировку противника в районе города Ишунь и к исходу четвёртого дня выйти на рубеж реки Чатырлак.

Советское Верховное Командование придавало большое значение Крымской операции, и поэтому координирование действий сухопутных и военно-морских сил в ходе её осуществляли маршалы Советского Союза А. М. Василевский и К. Е. Ворошилов. В авангарде наступающих на Крым войск шёл 13-й гвардейский стрелковый корпус генерала П. Г. Чанчибадзе. И, откровенно говоря, я считал, что меня, заместителя командира 3-й гвардейской стрелковой дивизии, которая входила в 13-й гвардейский стрелковый корпус, вызвали для постановки боевой задачи по прорыву обороны на Перекопском перешейке и боям в Крыму. Однако я услышал совсем другое: приказом командующего фронтом я назначался командиром 49-й гвардейской стрелковой дивизии. Признаться, я несколько растерялся, услышав приказ о столь высоком для меня, тридцатипятилетнего полковника, назначении. Всего какой-то год назад был подполковником — командиром полка под Сталинградом… От командующего фронтом, видимо, не укрылось то, что творилось в те мгновения в моей душе. И он, как бы поддерживая меня, крепко пожал руку и сказал:

— Командование фронтом, как и командование армией считает, что вы, товарищ Маргелов, будете достойным командиром 49-й гвардейской и под вашим командованием она одержит ещё не одну победу! Готовьтесь к форсированию Днепра и взятию Херсона!

— Служу Советскому Союзу! — только и смог от волнения произнести я».

Произошло это событие в марте 1944 года, когда до окончания войны оставалось чуть больше года.

В это время дивизия находилась в обороне, занимая по фронту участок около семидесяти километров. Предстоящее выполнение задачи по форсированию такого водного рубежа, как Днепр, стала наиглавнейшей. Василий Филиппович немедленно приступил к занятиям в условиях, максимально приближённых к реальным. А это значит, что как всегда повелось у Маргелова, днём и ночью весь личный состав учился форсированию водной преграды, начиная с мелочей и заканчивая отработкой действий на макетах местности.

Новый командир дивизии требовал знания абсолютно каждым бойцом своей задачи при форсировании и в бою.

На тренировочном форсировании озера, по своей ширине напоминающего Днепр, а также с местностью с соответствующими высотами и оврагами, Маргелов лично проверил подготовку своих частей.

«9 марта 1944 года я дал приказ своему правофланговому 149-му гвардейскому стрелковому полку гвардии подполковника Тюрина совершить ночной марш и сосредоточиться по левому берегу Днепра южнее города Берислава, — расскажет спустя десятилетия Василий Филиппович. — Проведя этот маневр, командир полка доложил мне по телефону, что полк сосредоточился и готов к выполнению дальнейших приказаний.

Я срочно выехал в полк. Ночь была адская. Дождь хлестал как из ведра. Беспрерывными порывами налетал сильный ветер. Великая река только что освободилась от льда, и её тяжёлые воды плескались где-то рядом в кромешной темноте.

«А не попытаться ли форсировать Днепр прямо сейчас? — неожиданно подумал я. — Ночь, хоть глаза выколи. Немцы сейчас, наверное, попрятались по блиндажам. Не любят они такой погоды. А пока очухаются, так не то полк, а дивизию можно будет переправить… Да и бойцы, узнав, что их комдив уже на правом берегу, с утроенной энергией совершат бросок через Днепр…»

Не думал, не гадал я тогда, что боевая обстановка внесёт совсем иные коррективы в мой план, и мне придётся с 67-ю бойцами почти трое суток удерживать плацдарм, и в живых нас останется только 14 человек…»

Это было очередное самовольство Маргелова, за которое всегда наказывали сурово, но ему везло. Да вот только не везло с наградами и всё по той же самой причине…

Беда словно поджидала его и на этот раз. Ни в первый, ни во второй день основные силы дивизии так и не смогли прийти на помощь комдиву и его группе.