Читать онлайн «Далекое и близкое, старое и новое». Страница 42

Его брат А.Н. Граббе90 , тоже наш лейб-казак, был командиром Конвоя Его Величества.

14 июля 1914 года была объявлена война. Был общий подъем, все рвались в бой. По объявлении войны все офицеры Петербургского гарнизона были приглашены в Зимний дворец, где Государь Император объявил о войне и сказал, что не заключит мир до тех пор, пока хоть один неприятельский солдат останется на территории России. Слова Государя были покрыты громовым «ура».

Подъем народа был небывалый. Когда Государь Император вышел на балкон дворца, многотысячная толпа, запрудившая всю Дворцовую площадь, с пением гимна «Боже, Царя храни» опустилась на колени. По городу ходили группы народа с плакатами «До победного конца» и другими подобными лозунгами.

Враждовавшие между собой партии Государственной думы объединились. Непримиримые враги – правый Пуришкевич91 и левый Милюков92 , которые до этого осыпали друг друга бранью и мешали говорить, – сделались друзьями. За несколько дней до мобилизации Милюков во время речи Пуришкевича кричал, стучал, не давал его слушать и, наконец, стал кричать: «Да что вы его слушаете, ведь это больной человек, ему доктора надо позвать, доктора позвать». Пуришкевич приостановился и крикнул: «А тебе ветеринара» – и продолжал речь. Теперь в отчете Государственной думы было сказано: «И первый раз в жизни Милюков и Пуришкевич назвали друг друга на «вы».

Благодаря совершенно исключительной организации объявление мобилизации по всей Российской империи прошло с быстротой молнии. Сразу все узнали о войне. Каждый полк имел свой план мобилизации. Части, находящиеся далеко от западной границы – петербургской, московской, казанской, и другие военные округа готовы были выступить в поход на третий день по объявлении мобилизации. Из Волыни выступление назначено было через четыре часа, а, например, во 2-м Донском казачьем полку, стоявшем в Августове, разведчики полка уже через два часа по объявлении мобилизации должны были быть за границей на территории Германии. Мобилизация проходила строго по расписанию, по часам. Каждый знал, что ему надо было делать. Один офицер ехал в Усть-Ижору за пироксилином[41], другой принимал лошадей по военно-конской повинности для нестроевых, обоза и тому подобное. Сдавали старые вещи, принимали новые, шла укладка обоза, вьюков и другая необходимая работа.

Одновременно с объявлением мобилизации был издан приказ, запрещающий продажу спиртных напитков, и потому мобилизация прошла в идеальном порядке. Обыкновенно же проводы на службу в России, да и в других государствах всегда сопровождались пьянством.

О войне так много писали, что повторять я не буду и сообщу только некоторые эпизоды. Общее мнение было, что при современном оружии война продлится не больше 2 – 4 месяцев. Так думала вся Россия, и мы торопились скорее попасть на фронт. Была установлена очередь отправки полков Петербургского гарнизона, и наш полк был отправлен одним из первых.

Вначале мы составляли конвой Верховного главнокомандующего Великого князя Николая Николаевича в Барановичах. 5-я и 6-я сотни полка, которые по мобилизации должны были прибыть с Дона, явились прямо в Барановичи, не заезжая в Петербург.

Станция Барановичи, пропускавшая обыкновенно в сутки 8 пар поездов, по мобилизации должна была пропускать 30 пар поездов, а в действительности принимала и отправляла 60.

В Ставке мы несли охранную службу и в свободное время проводили занятия с казаками. Верховный главнокомандующий жил в вагоне, в котором была и столовая. К обеду и ужину всегда приглашался командир полка генерал-майор Иван Давыдович Орлов, по очереди один из трех полковников, помощников командира полка, один из шести командиров сотен и один из младших офицеров. Был в вагоне специальный стол для офицеров лейб-гвардии Казачьего Его Величества полка.

Когда в Ставку приезжал Государь Император, обед проходил в большой палатке, и на него приглашался командир полка, полковой адъютант и я, как командир сотни Его Величества.

Но полк рвался в бой, а Великий князь Николай Николаевич, очень суеверный человек, не отпускал нас, говоря: «Пока вы со мною – будет счастье. И у Великого князя Николая Николаевича Старшего93 , в турецкую войну, ваш полк тоже был в конвое». А мы волновались – окончится война, а мы и в бою не были, стыдно будет возвращаться в Петербург... Поделились своим огорчением с Государем Императором, и Государь уговорил Великого князя Николая Николаевича отпустить наш полк на передовые позиции, уже из Петербурга мы получили от Его Величества телеграмму: «Поздравляю с походом». Ликованию не было конца. Назначен был день отъезда. За обедом полковник П.П. Орлов говорит своему брату командиру полка: «Иван, а ведь отъезд назначен на понедельник». – «Как в понедельник? Не может быть». Посмотрели календарь, и Иван Давыдович вскочил и быстро пошел к Великому князю доложить об этом. Возвратившись, сообщил, что отъезд переложен на вторник. Вот суеверие.

Мы попали в армию генерала Рененкампа94 . Первый период войны 1914 года был для кавалерии наиболее интересным, хотя и очень тяжелым. Война была маневренной. Мы все время были в движении. Уходили из деревни, в которой ночевали, до рассвета и приходили в новую деревню, когда было уже совсем темно. Никогда не ночевали в одной и той же деревне. В этот период войны было много интересных атак, порой заходили в тыл противника и устраивали там панику. Немцы должны были охраняться со всех сторон и избегать встречи с нашей кавалерией, особенно с казаками, так как сразу обнаружилось значительное превосходство нашей конницы в сравнении с немецкой. Атак наших немцы не выдерживали и, завидев нашу конницу, особенно казаков, немедленно уходили. Благодаря этому наши так осмелели, что бросались в атаку, не разбирая числа противника.

Подхорунжий Дубенцев, посланный со взводом казаков в 24 человека в разведку, выполнив свою задачу, возвращался к полку и неожиданно встретил эскадрон немцев в сто человек. Не задумываясь, он с гиком бросился в атаку, разбил и разогнал немцев и привел в плен 50 человек и 60 лошадей, человек 10 остались в поле зарубленными. Из казаков никто не пострадал.

Хорунжий Мосолов95 – сын начальника канцелярии министра двора Его Величества – был послан в дальний разъезд с 30 казаками. В 400 шагах от дороги, по которой он ехал, стоял стог сена. Вдруг казаки говорят ему: «Ваше благородие, смотрите, немцы бегут за стог, прячутся, один пеший остался!» Мосолов крикнул: «За мной!» – и все поскакали к стогу. Когда подскакивали, этот один, оказавшийся урядником Сибирского войска лейб-гвардии Сводно-казачьего полка, идя навстречу Мосолову, говорит: «Эх, ваше благородие, а я думал, немец обнаглел и на нас идет, так, чтобы он не испужался, я ребят попрятал за стог». – «А сколько же у тебя человек?» – «Со мной 7 человек».