Читать онлайн «Товарищи в борьбе». Страница 29

- Я ненавижу фашистов, поэтому вступил в Армию Крайову, желая бороться за свободу родины. Окончил конспиративное военное училище и получил звание подпоручника. Когда началось формирование Войска Польского, я решил вступить в его ряды и забыть про аковцев. Но неожиданно встретил своего бывшего командира роты, который передал мне приказ командования: помочь увести роту. Я выполнил этот приказ.

- Вы же предали родину!

- Я только выполнил приказ, - тихо пробормотал он. - Я ведь присягал в Армии Крайовой...

Он вынул из-под подкладки шинели бумажку, сложенную небольшим квадратиком, и подал ее мне. Это была аковская листовка. "Все распоряжения, издаваемые Польским комитетом Национального Освобождения либо его местными органами, - гласила она, - следует бойкотировать. Всем солдатам Армии Крайовой и всем гражданским лицам запрещается регистрироваться в призывных комиссиях. Всякие объявления о мобилизации нужно срывать и уничтожать. Лица, которые зарегистрируются в призывных пунктах, будут приговорены к смерти".

Я прочел полные ненависти к народной власти слова и понял, что подпоручник не столько преступник, сколько жертва вражеской пропаганды. Реакционное подполье использовало патриотизм вот таких юнцов в низменных, грязных целях, затягивая их в свои конспиративные организации и накрепко опутывая клятвой "на верность".

- Будете верно служить народной Польше? Будете честно выполнять свой солдатский долг и сражаться с фашистами на поле боя? - спросил я его.

- Так точно, пане генерале, буду! - твердо, не спуская с меня глаз, ответил юноша. - Клянусь моей матерью!

Я отослал его в полк, позвонив Вашкевичу:

- Пусть служит...

Спустя какое-то время комдив доложил, что юноша зарекомендовал себя образцовым солдатом.

- Будем ходатайствовать о присвоении ему звания подпоручника и назначении на должность командира взвода, - сказал Вашкевич, вопросительно взглянув на меня. Я кивнул в знак согласия и подумал, что иногда следует рискнуть и оказать доверие заблудившемуся, но честному человеку.

Однако случаи дезертирства, к сожалению, еще были. При помощи угроз и клеветы реакции удавалось ловить в свои сети несознательных солдат, особенно из крестьян. Многие из них возвращались потом с повинной.

Как-то мы с Пщулковским рассматривали очередную сводку о случаях дезертирства. Эдмунд задумчиво произнес:

- Надо поскорее привести полки к военной присяге. Для польских воинов с их понятием о ратной чести присяга имеет особое значение.

Однако я полагал, что с этим следует повременить: сначала обучить людей хотя бы основам военного дела, привить им зачатки нового мировоззрения, а уж потом привести их к присяге на верность новой, демократической Польше. И Пщулковский согласился.

Глава шестая.

Радости и горести

Забот у нас было много. Но теперь особенно беспокоило положение дел с боевой подготовкой. Фронтовой опыт с новой силой убеждал, сколь мудро и справедливо известное изречение Суворова: "Чем больше пота на учении, тем меньше крови на войне". Время шло, и каждый потерянный час казался преступлением.

Как наладить регулярные занятия, если нет учебной базы? Было решено полнее использовать внутренние резервы, всемерно поощрять инициативу командиров и штабов. В этих целях я и офицеры штаба армии выехали в войска.

В полках силами личного состава стали изготовляться макеты недостающей техники, различные учебные пособия. Уточнялись учебные планы и расписания. Опытные командиры проводили инструктаж офицеров и подофицеров.

И вот повсеместно начались регулярные занятия, сколачивались отделения, орудийные расчеты, взводы. Особый упор делался на огневую подготовку, на обучение снайперов, пулеметчиков, а также саперов и связистов. С командным составом и офицерами штабов отрабатывались задачи, связанные с наступлением и взаимодействием на поле боя частей и подразделений.

Постепенно, шаг за шагом, повышалась полевая выучка солдат и офицеров. Успешными оказались результаты стрельб.

Меня радовало, что польские воины показали себя в боевой учебе усердными, выносливыми и дисциплинированными. Никто из них не жаловался на тяготы воинской службы и недостаточный рацион питания: каждый понимал, что населению разрушенной захватчиками страны нелегко обеспечить возрождавшуюся польскую армию продовольствием.

Стало улучшаться и положение с транспортом. Маршал К. К. Рокоссовский выделил в наше распоряжение два автомобильных батальона, которые, работая день и ночь, в основном обеспечивали нужды наших войск.

Хуже было с лошадьми. Но как-то ко мне зашел Эдмунд Пщулковский и загадочным голосом, лукаво поблескивая глазами, спросил:

- Нам случайно не нужны кони?

- Кони? - Я даже вскочил с места. - Где они?

- У начальника эвакопункта в Бялой Подляске.

- А откуда они у него?

- Собрал в округе всех лошадей, брошенных немцами и припрятанных местными крестьянами. И сейчас у него больше лошадей, чем положено по штату.

- Сейчас же едем к нему!

Небольшой городок Бяла Подляска еще носил на себе следы недавней оккупации. Едва мы миновали окраину, как наша машина обогнала старомодный экипаж, запряженный парой сытых вороных. В нем восседал широколицый полный майор-поляк. Это и был начальник эвакопункта.

Мы остановились, подождали его. Когда он подъехал, я спросил:

- Сколько всего у вас лошадей?

- Двести двадцать две, пане генерале, - ответил, чуть изменившись в лице, майор.

- Где вы их взяли?

- Трофейные. Брошены немцами.

- А не крестьянские? Может, отобрали у населения?

- Никак нет. На всех есть немецкое военное тавро...

Я не собирался забирать у него всех лошадей - нам достаточно было сотни, и повеселевший майор обещал предоставить их в наше распоряжение.

Возвратившись к себе, я решил распределить этих лошадей по штабам дивизий, чтобы организовать регулярные командно-штабные учения в армейском масштабе с выездом в поле. Высокая подготовка штабов, умелое управление боем всегда представлялись мне первоосновой успеха в сражении.

Вскоре начали прибывать и лошади, мобилизовавные у населения. Поступали автомобили и тягачи. День, когда мы получили пятьсот советских грузовиков, стал для нас настоящим праздником: армия "становилась на ноги".

Мы понимали, конечно, что боеспособность новой армии в решающей степени зависит от политических убеждений ее бойцов и командиров. Политработники - а они теперь имелись во всех звеньях, включая роты, - разъясняли воинам характер, справедливые цели войны против фашистской Германии, политику Польского комитета Национального Освобождения, сущность земельной реформы, значение боевого союза польского и советского народов в достижении победы. В воспитательной работе использовались различные формы, в том числе политические занятия, политинформации, а также беседы и читки газет, проводимые во взводах, где имелись политбойцы. День ото дня круг политических интересов солдат и офицеров заметно расширялся.