Читать онлайн «Капитал в XXI веке». Страница 70

Кроме того, вероятно, что имеющиеся расчеты недооценивают стоимость государственных активов в 1970-е годы, особенно в Великобритании (возможно, также в Италии и Франции), а значит, не дают нам в полной мере оценить масштабы перетекания государственного богатства в частные руки[162]. Это могло бы служить ответом на вопрос, почему британское частное имущество так сильно выросло в период с 1970 по 2010 год несмотря на явно недостаточные частные сбережения, особенно во время волн приватизации государственных предприятий в 1980-1990-е годы, которая зачастую проводилась по заниженным ценам ради привлечения покупателей.

Важно уточнить, что перетекание собственности из государственного сектора в частный начиная с 1970-х годов имело место не только в богатых странах. Тот же процесс можно обнаружить на всех континентах. В мировом масштабе самая масштабная приватизация последних десятилетий и вообще во всей истории капитала, разумеется, имела место в странах бывшего советского блока.

Расчеты, которыми мы располагаем, очень несовершенны, однако они указывают, что частное имущество в России и в странах бывшей Восточной Европы на рубеже 2000-2010-х годов составляло около четырех лет национального дохода, а государственное имущество, как и в богатых странах, было очень небольшим. Расчеты, касающиеся 1970-1980-х годов, т. е. эпохи, предшествовавшей падению Берлинской стены и краху коммунистических режимов, еще менее совершенны. Однако все указывает на то, что распределение было прямо противоположным: частное имущество было незначительным (маленькие личные участки земли, часть жилой недвижимости в тех коммунистических странах, которые терпимее относились к частной собственности, но их стоимость в любом случае была ниже одного года национального имущества), а государственный капитал включал в себя весь промышленный капитал и большую часть национального капитала, т. е. по приблизительным оценкам от трех до четырех лет национального дохода. Иными словами, уровень национального капитала не изменился: просто распределение между государственным и частным капиталом стало ровно противоположным.

Резюмируя, можно сказать, что быстрый рост частного имущества в России и в Восточной Европе в период с конца 1980-х по 2000-е годы, который в случае отдельных личностей принял форму чрезвычайно быстрого обогащения (здесь можно вспомнить о российских «олигархах»), разумеется, никак не связан со сбережениями и с динамическим законом

β = s/g. Речь идет о прямом перетекании прав собственности на капитал от государства к частным лицам. Приватизация национального имущества, наблюдавшаяся в развитых странах с 1970-1980-х годов, может рассматриваться как очень смягченная форма этого экстремального процесса.

Последним фактором, объясняющим рост соотношения между капиталом и доходом в течение последних десятилетий, является историческое повышение цен на активы. Иными словами, период 1970–2010 годов невозможно анализировать корректно, не обращаясь к более длительному историческому контексту, охватывающему период с 1910 по 2010 год. Мы не располагаем полными историческими данными по всем развитым странам, однако ряды данных, установленные нами для Великобритании, Франции, Германии и Соединенных Штатов, дают близкие результаты, которые мы здесь приводим.

Если обратиться к периоду с 1910 по 2010 год или даже с 1870 по 2010 год в целом, то можно констатировать, что общая эволюция соотношения между капиталом и доходом отлично объясняется динамическим законом β = s/g. Прежде всего, тот факт, что в долгосрочной перспективе соотношение между капиталом и доходом в Европе выше, чем в Америке, полностью коррелирует с разницей в норме накопления и особенно в темпах роста на протяжении минувшего столетия[163]. Падение в период с 1910 пo 1950 год коррелирует с низкими национальными сбережениями и разрушениями, имевшими место в эту эпоху, а тот факт, что повышение соотношения между капиталом и доходом в 1980–2010 годах происходило быстрее, чем в 1950–1980 годах, коррелирует со снижением темпов роста.

Тем не менее нижняя точка, достигнутая в 1950 году, оказалась ниже, чем можно было бы предположить исходя из простой логики накопления, выраженной в законе β = s/g Для понимания глубины падения в середине XX века необходимо учесть тот факт, что после Второй мировой войны цены на недвижимые и биржевые активы находились на исторически низком уровне по многим причинам, изложенным в двух предыдущих главах (политика замораживания арендной платы и финансовое регулирование, неблагоприятный для частного капитализма политический климат), а затем, с 1950-х годов, начали постепенно восстанавливаться и ускорились с 1980-х годов.

По нашим расчетам, исторический процесс восстановления цен активов к сегодняшнему дню завершился: оставляя за рамками краткосрочные скачки и колебания, можно сказать, что подъем 1950–2010 годов более или менее компенсировал снижение 1910–1950 годов. Однако было бы слишком смелым утверждать, что фаза структурного повышения относительной цены активов полностью закончилась и что в ближайшие десятилетия цена активов будет расти в том же темпе, что и потребительские цены.

С одной стороны, исторические источники неполны и несовершенны, поэтому сравнение цен в течение столь длительных периодов может быть лишь приблизительным. С другой стороны, есть множество теоретических причин, по которым цена активов может меняться иначе, чем другие долгосрочные цены: например, потому что для некоторых видов активов — зданий, оборудования — технический прогресс предопределяет темпы развития, отличающиеся от средних темпов роста экономики, или же вследствие значения определенных исчерпаемых природных ресурсов (к этому мы еще вернемся).

Наконец, оставляя за рамками вопрос о кратко- и среднесрочных пузырях, которыми всегда сопровождается эволюция цены капитала, и о возможных долгосрочных структурных различиях, мы должны еще раз подчеркнуть тот факт, что цена капитала до определенной степени является политическим и социальным конструктом: она отражает понятие собственности, которое преобладает в данном обществе, и зависит от проводимой политики и институтов, регулирующих отношения между различными социальными группами, прежде всего между теми, кто владеет капиталом, и теми, кто им не располагает. Это справедливо, например, для цен на недвижимость, которые зависят от действующего регулирования отношений между собственниками и квартиросъемщиками и от повышения стоимости арендной платы. Это также касается биржевых котировок, как мы видели в предыдущей главе, когда речь шла об относительно низкой рыночной стоимости немецких компаний.