Читать онлайн «Российская школа бескорыстия». Страница 25

Вся жизнь Данилы Самойловича – это постоянная изнуряющая работа, огромный риск и опасность умереть от грозной инфекции, а также борьба за существование и честь. Он никогда не пользовался расположением императрицы, не состоял в Петербургской академии наук, не мечтал о почестях и славе. И вместе с тем жизнь этого выдающегося человека, ученого была наполнена высоким смыслом.

Данила Самойлович, по словам французского врача П. Ж. Кабаниса, был «величайшим благодетелем человечества». Он выдвинул впервые в мире положение о специфичности чумы, живой природе «яду язвенного», инфекционном его характере. Он, используя микроскоп, попытался обнаружить возбудитель чумы в выделениях больных. Свои исследования описал в труде «Краткое описание микроскопических исследований о существе яду язвенного…»

На основании опытов, поставленных на себе, Данила Самойлович, предложил предохранительную прививку против чумы, используя «яд язвенный», взятый из созревшего бубона больного чумой. Болезнь не развивалась, но протекала в легкой форме.

Его слова «…сбудется чаяние мое., и увидим мы все, что моровая смертоносная язва, заразоносящая чума столь же в народе уже не будет опасною, как и оспа самая, паче же оспа прививная» помогают нам понять, что давало силы Даниле Самойловичу так самоотверженно трудиться и почему он с честью выдержал все преграды на своем жизненном пути.

В 1813 г. во «Всеобщем журнале врачебных наук» об этом выдающемся человеке писали: «Если память отличных мужей, споспешествовавших благу Отечества имеет право на благодарность потомства, то Самойлович заслуживает оною по всей справедливости».

Крупнейший ученый, практик, новатор и исследователь Данила Самойлович и сейчас считается высоким авторитетом среди деятелей отечественной медицины конца XVIII – начала XIX века. Он – один из самых известных ученых мира, внесших большой вклад в развитие медицины.

Врачи пытались не только лечить, но и исследовать смертельно опасные инфекции. Важно было установить, как происходит заражение, протекает заболевание. И поэтому многие медики ставили опыты на себе – это древняя традиция русских врачей. Так, в 1787 г. С. С. Андриевский заразил себя сибирской язвой и в ходе такого эксперимента выяснил инфекционную природу этой болезни, в 1792 г. Д. С. Самойлович, отыскивая способы борьбы с чумой, также экспериментировал на себе. Чтобы выяснить, как передается сыпной тиф, в 1874 г. Г. Н. Минх ввел себе кровь сыпнотифозного больного. В 1893 г. Д. К. Заболотный и И. Г. Савченко, проверяя эффективность иммунизации против холеры, приняли внутрь живые холерные эмбрионы. «Бесстрашному ученому от восхищенного учителя» – такую надпись сделал Луи Пастер на подаренном Д. К. Заболотному своем портрете в знак глубочайшего уважения к героическому поступку российского врача. В 1892 г.

В. А. Хавкин проверял на себе противохолерную вакцину, а в разгар эпидемии чумы в Индии, в 1897-м, он не только поставил опыт на себе, но и таким образом изобрел противочумную вакцину, которая спасла от смерти десятки тысяч людей.

Сотрудники Ташкентской клиники инфекционных болезней в своем адресе, преподнесенном Н. Н. Клодницкому, известному профессору, бактериологу, занимавшемуся изучением чумы, писали: «Даже в дни лекций, которые должны быть для вас, как для профессора свободны от всяких отвлекающих моментов, Вы все же считали необходимым снова посетить тяжело больных, и Вашим первым приветствием утром был вопрос об их состоянии. Если же дело шло о спасении жизни больного, то Вы уже не отходили от него по целым часам. Вы, невзирая на самые невероятные условия для существования, все же работали ежедневно и делали это только потому, что в Вас таится тот неисчерпаемый источник доброты, которая нас восхищает и будет служить нам примером».

По словам Н. Г. Чернышевского, «предохраняя или восстанавливая здоровье, доктор приобретает обществу все те силы, которые погибли бы без его заботы». Желая спасти других, врачи смертельно рисковали и ради установления истины не останавливались перед экспериментами на себе, тем самым оказывая неоценимую помощь человечеству. Мы, их потомки, должны быть благодарны им, помнить их имена.

Необычайную самоотверженность в своих медицинских исследованиях проявлял Григорий Николаевич Минх (1835–1896), по специальности патологоанатом, но в историю медицины вошедший как инфекционист и эпидемиолог. В 1874 г. в Московском врачебном вестнике были опубликованы сведения о том, что Г. Н. Минх, желая установить заразительность крови возвратно-тифозных больных, привил себе кровь такого больного. Заболев, он неоспоримо доказал, что инфекция гнездится в крови. Опыт самозаражения описан им самим: «25 апреля вечером я поранил себе предплечье около ручной кисти стеклянной капиллярной трубкой, в которой находилась кровь возвратно-горячечного больного, содержащая огромное количество спириллий… Первый приступ обнаружился у меня 1 мая… 11 числа после озноба снова лихорадка… Спустя 8 дней третий приступ… после кризиса полное выздоровление».

Г. Н. Минх перенес тяжелую форму возвратного тифа, четыре приступа, а во время третьего из них едва не лишился жизни. Отважный врач, лежа в постели, сам наблюдал, как протекает болезнь, все записывал, следил за температурой. Он отказался от лечения: «необходимо болезнь исследовать в ее нормальном течении» – возражал герой-экспериментатор своим коллегам-врачам. Г. Н. Минх скрыл от них сам факт сознательного и добровольного заражения, объяснив это якобы случайным ранением руки стеклянным капилляром с кровью больного.

Таким образом врач доказал несомненную заразительность крови больных и стал изучать биологию микроорганизмов – «спириллий» вне организма. Он убедился, что только кровь, содержащая этих паразитов, может при прививке вызвать заболевание, поэтому особо подчеркивал роль кровососущих насекомых в распространении возвратного и сыпного тифов. В письме редактору «Летописи врачебной» от 2 февраля 1878 г. он писал: «…может быть это сообщение… вызовет у некоторых читателей улыбку на лице, я нисколько на это не сетую. Я только прошу их опровергнуть мои соображения путем личного опыта, который сделать нетрудно, стоит только набрать небольшое число известных насекомых (клопов, блох), которых легко найти в достаточном количестве в любой больнице или казарме и т. д., и попитавши их некоторое время (путем приспособлений, которые решить я предоставляю сообразительности экспериментатора) кровью больного, перенести на собственную кожу. Если после нескольких таких опытов автор их останется здоров, то я беру свои слова назад и даю ему полное право глумиться над моими соображениями…»