Читать онлайн «В Индии». Страница 20

Мы благодарим за честь, оказанную нам, и говорим, что твердо верим в то, что посаженные нами деревья — символ дружбы между двумя народами — будут расти и давать свои пышные и благородные плоды. Мы просим ухаживать и наблюдать за этими деревьями, помогать, чтобы они росли и развивались хорошо, а деятелей искусства просим быть добрыми садовниками. Наши друзья индийцы обещают любовно выращивать эти деревья дружбы и сообщать в Советский Союз об их росте…

По индийским обычаям, место, где ты посадил плод, является твоей собственностью. Никто не имеет права построить там что-либо или посадить что-нибудь другое. Нам по-дружески сообщают об этом. Вот уж мы никогда не думали, что станем «собственниками» в Индии…

Как-то раз, надевая чистую сорочку, я обратил внимание, что пуговицы на ней либо обломаны, либо совсем оторваны. Что за чертовщина? Просматриваю все свои рубашки, которые отдавал в стирку уже во время поездки по Индии. То же самое. Спрашиваю, чем это объяснить? Получаю немудреный ответ: оказывается, прачки — мужчины и женщины, принадлежащие к касте «дхоби», — стирают белье без мыла в море или в реке и бьют его о скалы или камни. Ясно, что при такой «стирке» от перламутровых пуговиц остаются одни обломки. Тут я понял, почему у мужчин в Индии вместо пуговиц на сорочках запонки — бриллиантовые и золотые у богатеев, серебряные и медные — у рядовых людей.

Прачка по неписаным, но соблюдающимся кастовым законам не имеет права стирать белье себе, а отдает свои собственные вещи другому.

Многочисленные касты в Индии официально отменены, но кастовые предрассудки, рожденные в давние времена, живут до сих пор. Например, человек, убирающий комнату и сметающий пыль с пола, не имеет права подавать пищу на стол. Повар, приготовляющий пищу, не имеет права мыть посуду. Моет посуду человек другой касты.

В деревнях, в которых мы побывали во время своих поездок, нам говорили, что почти четверть населения Индии принадлежит к касте «неприкасаемых», то есть людей, которые могут заниматься только черной, грязной работой. Эти «неприкасаемые» убирают нечистоты и питаются пищей, которая остается от людей более привилегированных каст. Если ты родился в касте «неприкасаемых» и нищих, то каким бы ты ни был гением и талантом, «пробиться в люди», получить какую-нибудь чистую работу почти невозможно, ибо это не положено по обычаю.

В Бомбее по вечерам к нашему дому часто приходил оборванный бедняк индиец. Под аккомпанемент гитары изумительным бархатным голосом он пел индийские и европейские песни. Этот бедняк артист принадлежал к касте «неприкасаемых». Он мог бы выступать в концертных залах всего мира, настолько замечательными были его голос и подлинное, чисто природное мастерство. Но нельзя, — вековые нравы ему это не разрешают, и он вынужден ходить по дворам, собирая гроши на пропитание.

В том же Бомбее я наблюдал, как — женщина, одетая в сари, идет по мостовой, неся на голове медное блюдо. Она останавливается, наклоняется и с удивительной грацией подбирает с дороги еще не высохший коровий помет и кладет его на поднос. Это профессия женщины, принадлежащей к какой-то низшей касте. Подняться выше по общественной и жизненной лестнице она не может, — не позволяет закон. Английские империалисты, местные реакционные круги сознательно поддерживают в народе все эти возмутительные предрассудки. Так легче держать в узде забитый, закабаленный народ.

Нас очень приглашали посмотреть фильм «Афсар-ревизор», поставленный по комедии Гоголя «Ревизор». Мы решили так: посмотрим две части, поговорим с режиссером и актерами и пойдем домой. Но когда в киностудии началась демонстрация фильма, я понял, что из зала мы не уйдем до конца картины, настолько это было любопытно.

Я исполнял роль Осипа, знаю почти наизусть все другие роли, и я пришел в восторг от того, как современно звучит бессмертная комедия русского писателя здесь, в Индии. Действие фильма происходит в 1949 году, в одном из маленьких провинциальных индийских городков. Все персонажи картины — в современных национальных индийских костюмах.

С первых сцен «Ревизора» в зрительном зале поднялся гомерический хохот. Вот городничий, одетый в белые шаровары и курточку, объявляет чиновникам о приезде ревизора. Авторы сохранили гоголевский текст. Появление каждого нового персонажа меня сильно увлекало, и я их ждал. Судья — в национальном костюме. Земляника — в европейском пиджачке и брюках, почтмейстер-в национальном сюртучке и тюрбане.

С нетерпением ожидаем выхода Добчинского и Бобчинского. Стремительно влетают два актера — один маленький, а другой невероятно длинный. Оба в тюрбанах и с нарочито густыми, завитыми кверху усами. Кинорежиссер не отступил от неписаного закона индийского кинопроизводства и исполнение музыкально-танцевальных номеров «поручил» Добчинскому и Бобчинскому. После окончания своих диалогов они с увлечением пели и танцевали.

Жду не дождусь появления Осипа и Хлестакова. Осипу сценарист уделил мало места в картине, и его характер совсем не раскрыт. Слуга Хлестакова представлен вялым и невзрачным, что никак не соответствует этому образу. Монолога Осипа не было. Но вот появляется Хлестаков. Играет его великолепный актер Девананд. Он одет в европейский костюм. Это артист, играющий главным образом любовников, стройный, с очень приятным, красивым лицом. В руке у Хлестакова пишущая машинка, в кармане вечное перо «паркер». Он удивительно напоминает английских и американских молодчиков, которых мы всюду встречали. Ревизор голоден, он посылает Осипа к хозяину гостиницы за обедом. Сцена еды поставлена смешно и интересно. Наконец по улице к трактирчику подходят судья, Бобчинский и Добчинский, все вваливаются в комнату ревизора. Эта сцена сделана по Гоголю.

После обеда Хлестаков спит. Городничий и городничиха в волнении. Роль городничихи превосходно играла строгая, мужественная женщина в национальной одежде. Но дальше начинается полное «отрицание» Гоголя. По индийским обычаям, невозможно допустить (во всяком случае на экране), чтобы молодой человек ухаживал за почтенной замужней дамой, и поэтому сценарист «добавил» городничему вторую дочку. Одна дочка с пухлым лицом, слегка вздернутым носиком и удивительно раскосыми глазками, прямо как у индийских божков, а вторая — красавица, актриса лирического плана.

Очень хорошо артист Девананд проводит объяснение в любви первой дочери. Смущаясь, она рассказывает потом своей мамаше о случившемся. Потом Хлестаков объясняется в любви и второй дочери…

Неизменный кинозакон о танцах и пении помог до конца «раскрыть» образ Хлестакова. И вот дочерям городничего снится Хлестаков — сначала одной, и он с ней танцует, затем другой. Первой снятся сны, где Хлестаков в многократной экспозиции танцует какие-то необыкновенные танцы, изображая идолов и богов. Вторая дочь видит себя одетой в современный европейский костюм, исполняющей с Хлестаковым американизированный танец…