Читать онлайн «Неизбежность (Дилогия - 2)». Страница 35

Потом Малиновский подумал: Александр Михайлович назвал места боев на Халхин-Голе памятными не потому, что они ему лично памятны, в тридцать девятом его там не было, нашей армейской группой командовал Жуков, а потому, очевидно, что опыт тех боев пригодился Красной Армии, хотя и был локален. Это был инцидент, не переросший в войну. Великая Отечественная затмила здешние события тридцать девятого, и если сейчас сравнить то, что было на Халхин-Голе, с тем, что будет в Маньчжурии, масштабы окажутся несоизмеримыми, лишь противник тот же - квантунцы, лучшие в японской армии войска...

Чем ближе к Халхин-Голу, тем обильней пески; машипы иногда буксовали, взбираясь на бугры, поднявшийся ветер переметал укатанную колею бродячими песками, а вот комаров ничто не брало - ни ветер, ни папиросный дым, ни мазь, что же будет в речной пойме! Сожрут, окаянные! Родион Яковлевич переменил руки: левой взялся за скобу, правой шлепал комарье. Водителю говорил:

- Ты кури, кури, не стесняйся...

Когда солнце стало алеть и опускаться, на скрещении проселков у высохшего озерка их встретил комдив, усатый бравый генерал-майор, рапортовавший столь зычно, что Малиновский поморщился. Василевский же как ни в чем не бывало пожал руку генералу, а затем полковникам и майорам, а затем и солдату, стоявшему возле машины комдива, - шофер или связист. Солдат покраснел, как маков цвет, растерянно затоптался. Все переглянулись, а Малиновский неприметно улыбнулся: знал, что маршал Василевский при встрече здоровается за руку со всеми, кто оказался рядом, и это было не показным, а естественным для Александра Михайловича с его воспитанностью, тактом, демократизмом, уважительным отношением к людям. Недаром бытует армейская молва: ни при каких ситуациях не накричит, не оскорбит, не унизит человеческого достоинства. Настойчив, последователен, однако не резок. А я, маршал Малиновский, в крайних ситуациях бывал резок, не отпираюсь. Деликатность Александра Михайловича, разумеется, не означает, что он добряк и тихоня. О, характер есть, и очень волевой! Я бы сказал - волевой, но не шумливый. И еще одно обстоятельство: исключительно объективно, непредвзято относится к окружающим. Мне этой объективности, может быть, не хватает подчас...

Надели накомарники, фуражки сменили на пилотки - все-таки будут близко от границы, нехитрая, да маскировка, - Василевский вполголоса сказал Малиновскому:

- Кирилл Афанасьевич Мерецков ездил в Приморье на рекогносцировку на нашу погранзаставу, так надевал форму рядового пограничника... С превеликой натугой влез в шаровары и гимнастерку! Влезем ли мы, Родион Яковлевич?

- Нам не придется этого проделывать, поскольку погранзаставы здесь монгольские, - улыбнулся Малиновский.

Слышавший это комдив тоже улыбнулся - чинно, осторожно.

Долина Халхин-Гола широка и местами заболочена, в щетине осоки и метелок камыша. Река - ширина от пятидесяти до ста с лишним метров сильным течением ворочает на перекатах гальку, в омутах крутит воронки. Вода желто-коричневая и, как говорит комдив, холодная. Бравый усатый генерал был определен в гады - поскольку его части тут дислоцировались, показывал и рассказывал, стараясь приглушить свою зычность.

Маршалы осмотрели западный берег Халхин-Гола, задержались у центральной переправы, где когда-то погиб знаменитый комбриг Яковлев, переехали на восточный, осмотрели полуобваленные окопы, траншеи, ходы сообщения, командные пункты - в песке попадались патроны, гранаты, каски, пилотки, широкополые панамы: в летнюю жару тридцать девятого в войсках были и такие вот панамы с дырочками. Посетили сопки Песчаную, Палец, Зеленую, Безымянную, Ремизовскую, где были наиболее ожесточенные бон.

- Командир танковой бригады Яковлев и командир стрелкового полка Ремизов сражались, как герои, и погибли геройски, - сказал комдив с нотками торжественности.

- Командиры хорошие и сражались храбро. Но погибли... - Малиновский выдержал паузу. - Георгий Константинович Жуков засвидетельствует: погибли по неосторожности... Майор Ремизов расположил НП на простреливаемой местности, и, когда говорил по телефопу, пуля угодила ему в ухо... И комбриг Яковлев был толковый командир и смелый, а погиб как-то нелепо... В район центральной переправы прорвалось около трехсот японцев. Яковлеву было приказано разгромить эту группу. Он стал собирать бойцов для атаки, забрался на танк, оттуда командовал. Снайпер снял...

- Не удивляйтесь, генерал, - мягко произнес Василевский. - Так оно и было. Мы с маршалом Малиновским не участвовали в халхин-гольских событиях, однако военную историю изучали...

Из прошлого надо выводить кое-что для дел нынешних... Надо, например, иметь в виду: наблюдательные пункты устраивать разумно, без излишнего риска и вообще в бою офицерам особенно не высовываться, памятуя о снайперах. В Квантунской армии снайперам, стрелкам из летучих отрядов отводится видная роль...

В приграничье Василевский и Малиновский понаблюдали в стереотрубу за японской территорией - безлюдно, никакого движения, - потом провели на командном пункте дивизии совещание накоротке и уж после этого - на монгольскую погранзаставу. На полпути между КП и заставой наткнулись на солдат стрелкового взвода, что-то выкапывавших из песчаного откоса.

Командир взвода, щуплый, востроносый младший лейтенант, встал по стойке "смирно" и, прижав лопату к бедру, отрапортовал: обнаружены останки бойцов, по-видимому участников сражения в тридцать девятом году.

- Сколько их? - спросил Малиновский.

- Трое.

- Безымянная могила? - спросил Василевский.

- Могилы как таковой не было. Даже бугорка не было. Мы случайно увидали: торчит рукав гимнастерки. Вот, взялись за лопаты...

- Документы при них есть? Письма?

- Никак нет... Рядышком с останками газету нашли. Называется "Героическая красноармейская".

- Выходила в дни боев на Халхин-Голе, - сказал Малиновский.

- Перехороните с воинскими почестями, - сказал Василевский, обращаясь к комдиву. - Поставьте обелиск со звездой, как положено...

- Слушаюсь! - отчеканил комдив.

- И митинг проведите. Они заслуживают, чтоб их помянули добрым словом...

- Слушаюсь!

Глядя на останки красноармейцев, Малиновский подумал:

шесть лет назад сражались мы с квантунцами на Халхпп-Голе, годом раньше, летом тридцать восьмого, - на озере Хасап, и вот теперь опять на дворе июль...

На пограничной заставе представились: "Геперал-полковник Васильев... Генерал-полковник Морозов..." Начальник заставы, пе по-монгольски рослый капитан, в лицо их не знал, хотя многие монгольские генералы и офицеры узнавали Василевского и Малиновского по газетным фотографиям, по кадрам кинохроники. Не говоря уже о советских генералах, офицерах и даже солдатах: при личном общении засекретить себя было сложно. Но тут, как говорится, сработало.