Читать онлайн «Симон Визенталь. Жизнь и легенды». Страница 41

Глубокую горечь вызывало у Визенталя также поведение оккупационных войск. Их военные трибуналы вынесли смертные приговоры нескольким сотням нацистских преступников, но вскоре после войны свою деятельность прекратили.

Когда Визенталь сотрудничал с американцами, он участвовал в подготовке судебных процессов, проводившихся в бывшем концлагере Дахау, где судили, в том числе, преступников из Маутхаузена, и по его подсчетам было допрошено около двух тысяч подозреваемых. Однако лишь около двухсот из них предстали перед судом, более ста были оправданы (за отсутствием доказательств или свидетелей), и большинство осужденных позднее из тюрем выпущены.

«Холодная война» привела к тому, что американцы потеряли к нацистам интерес. Уже в 1951 году они смягчили целый ряд приговоров, включая смертные, а некоторых преступников помиловали и выпустили. Им хотелось укрепить свои позиции в ФРГ, и многих нацистов они даже стали брать к себе на службу.

Доктор Карл Йозеф Фишер, служивший, как установил Визенталь, врачом в Освенциме и двух других концлагерях, был найден и арестован, но почему-то отпущен. Визенталь написал Зильбершайну, что кто-то, по-видимому, за его освобождение заплатил. При этом американские власти, судя по всему, вообще не намеревались отдавать Фишера под суд. Однако когда Визенталь хотел организовать по этому поводу демонстрацию, американцы велели ему оставить это дело в покое. Тогда он послал письмо протеста австрийскому министру юстиции.

Кроме того, американцы выдавали много въездных виз военным преступникам из России, Украины, Литвы и Эстонии. Визенталь протестовал и против этого, и его протесты публиковались в газетах.

Что касается англичан, то они делали для наказания военных преступников еще меньше.

«Самыми глупыми нацистами были те, кто после падения Третьего рейха покончили с собой», – сказал как-то Визенталь, и даже его, человека, который был убежден в недопустимости мести, в тот период начала посещать мысль, что сразу после освобождения нацистов следовало просто-напросто перебить. «К величайшему сожалению, – писал он, – в этом есть своя правда».

Формальное сотрудничество Визенталя с американскими оккупационными властями продолжалось менее двух лет, и расстались они, судя по всему, не слишком дружелюбно. Американские солдаты, победившие нацистов и освободившие узников концлагерей, вернулись домой, а те, кто пришли им на смену, не проявляли такой же степени сочувствия перемещенным лицам. У Визенталя сложилось впечатление, что они больше любовались красивыми пейзажами и развлекались с местными девушками, чем искали нацистских преступников.

В отчете американской разведки, составленном в июле 1955 года, говорится, что Визенталь не относится к американцам всерьез и считает их детьми, играющими в мировую политику. По его мнению, судьба даровала им огромную власть, но они используют ее неразумно и полагаться на них нельзя, поскольку они меняют свои взгляды, как флюгер, в зависимости от того, куда ветер дует, и находятся под слишком большим влиянием немцев.

Визенталь рассказывает, что как-то раз один из американцев спросил его, почему он не эмигрирует в Америку. «Такие люди, как вы, – сказал он, – могут сделать у нас хорошую карьеру. Нашими дорогами управляют красные и зеленые огни светофоров, но всем остальным заправляют евреи». Визенталь оскорбился, и, по его словам, именно это побудило его с американцами порвать. Тем не менее в глубине души он так и не перестал ими восхищаться.

Разочарование Визенталя было таким сильным еще и потому, что искать военных преступников прекратили не только американцы, англичане, немцы и австрийцы, но даже еврейские организации. «В первые годы после войны, – писал он, – мы уснули. Мы занимались чем угодно, только не поиском военных преступников. Ведь как известно, у евреев не было на это денег». По его оценке, от наказания сумели уйти девяносто процентов преступников, и «когда-нибудь, – говорил он, – нам придется за это оправдываться».

В Австрии розыском военных преступников не занимался даже Всемирный еврейский конгресс, и один из его руководителей, Оскар Карбах, объяснил Визенталю, что на то были причины политического свойства. Австрия, по его словам, нужна была всему миру как нейтральная страна, где можно было устраивать встречи между представителями Западного и Восточного блоков, а на фоне чудовищных процессов над нацистскими преступниками работа международных организаций, включая ООН, была бы невозможна.

Хотя Карбах этого и не написал, но нейтральная Вена была также идеальной площадкой для шпионской деятельности. В таком «плацдарме» нуждались все. «Я не удивлюсь, – писал он, – если в будущем какой-нибудь историк обнаружит, что австрийцы получили четкий приказ не относиться к судам над военными преступниками всерьез», – и добавил, что Визенталю, наверное, известно об этом лучше него самого.

Сообщив израильскому консулу, что Эйхман живет в Аргентине, Визенталь находился на седьмом небе от счастья: он был уверен, что Израиль начнет действовать немедленно. Он представлял себе, как к нему придут и попросят адрес информатора в Буэнос-Айресе, как он еще раз навестит барона Маста и как барон не только не откажется помочь, но, возможно, даже даст ему рекомендательное письмо, после чего кто-нибудь сразу отправится в Буэнос-Айрес, чтобы найти Эйхмана. Может быть, думал Визенталь, это будет израильский разведчик, а может быть, какой-нибудь южноамериканский еврей, действующий по поручению Всемирного еврейского конгресса. Свое дело Визенталь сделал, но он понимал, что продолжать искать Эйхмана самостоятельно больше не сможет: для этого требовалось вмешательство государственных инстанций. Однако прошел год, но не произошло ровным счетом ничего.

В марте 1954 года в Линц приехал консул Эшель и сказал Визенталю, что президент Всемирного еврейского конгресса Нахум Гольдман просит прислать ему отчет о ходе расследования по делу Эйхмана. С этой просьбой Гольдман обратился к консулу еще несколькими месяцами ранее, пояснив, что она исходит от американской разведки, и израильский дипломат пообещал ему поговорить с Визенталем, однако сделать этого так и не собрался и в результате получил от Гольдмана еще одно письмо, где тот упрекал его за медлительность. «Американскую разведку, – писал Гольдман, – интересует любая информация по этому делу, которую консул может ей предоставить».

Визенталь поспешил изложить все, что ему было известно об Эйхмане. Гольдман был человек очень влиятельный, и со столь важной персоной ему еще никогда контактировать не приходилось. При этом, понимая, какая большая ответственность на нем лежит, Визенталь постарался быть осторожным в формулировках. «Я, – писал он, – разумеется, не могу поручиться на сто процентов, что Эйхман действительно находится в Аргентине или что он находился там в 1953 году, но все признаки убеждают меня в том, что дело обстоит именно так».