Читать онлайн «В водовороте века. Мемуары. Том 1». Страница 45

Я не в силах был сдержать моего недовольства их догматическим подходом к учебе. На занятиях по политическому предмету вообще не затрагивали вопрос о живой действительности, такой, как вопрос о независимости Кореи и ее народных массах. Только механически обучали и проверяли знание материалов, данных в учебниках и в учебной программе.

Будучи убежденным в том, что темой дискуссии должен стать, практический вопрос, связанный с будущей судьбой Кореи, однажды я обратился к только что выступавшему курсанту с вопросом: «Какое общество, по-вашему, следует построить в нашей стране после достижения независимости?»

Тот, не задумываясь, с ходу ответил, что следует идти по капиталистическому пути. Он сказал:

— Наша нация лишилась страны под ударами японских самураев потому, что феодалы-правители нашей страны праздно приводили время, сочиняя стихи на лоне природы, когда другие страны шли по капиталистическому пути. Чтобы не повторять такое прошлое, следует построить у нас капиталистическое общество.

А другие заявляли, что надо восстановить феодальные королевские династии.

Не было таких курсантов, которые заявляли бы о необходимости построить демократическое общество или общество, хозяевами которого являются народные массы. То было время, когда национально-освободительное движение переживало период поворота от националистического движения к коммунистическому. Но они, видимо, совершенно не имели в виду такого идейного течения времен.

Были и такие курсанты, которые, сидя сложа руки, заявляли:

«Какое общество построить после достижения независимости? Такой вопрос надо рассмотреть потом, это дело будущего. Еще не добившись независимости, ставить вопрос: за капитализм или за восстановление королевских династий — это все равно что переливать из пустого в порожнее».

Слушая такие выступления, я всем сердцем убедился в том, что националистическое образование, проводимое в училище, — это отжившее свой век. Все — и утверждения о необходимости восстановления феодальных королевских династий, и утверждения о капиталистическом пути развития — казалось мне анахроническим, и оттого было тошно на душе.

Будучи не в силах владеть собою, я встал с места и сказал, что в нашей стране нельзя совершить такую буржуазную революцию, какую совершали в европейских странах, тем более нельзя восстановить старый механизм феодального правления.

Я говорил: «Как капитализм, так и феодальное общество — оба они представляют собою общества, где богачи роскошествуют за счет эксплуатации трудящихся масс. После достижения независимости в Корее нельзя строить такое несправедливое общество. Было бы ошибкой, если смотреть только на промышленную цивилизацию капитализма, а на его бич закрывать глаза. Абсурдны и утверждения о необходимости восстановления феодальной династии. Кто же будет сочувствовать такому правлению феодальной династии, которая продала страну внешним силам? Спрашивается, что делали короли? Сдирали три шкуры с народа, снимали с должностей и отправляли в ссылку верноподданных, выступавших за справедливость, — и только. Добившись независимости Кореи, мы должны построить на родной земле общество, где нет места эксплуатации и гнету, общество, где вольготно живут рабочие, крестьяне и другие сдои трудящихся масс…»

Многие курсанты сочувствовали моим утверждениям. Кто же будет выступать против, когда я призывал построить богатое и могучее общество, где нет эксплуатации и гнета, где весь народ равноправен?

По окончании занятия и Чвэ Чхан Гор, крепко пожимая мне руку, поддержал меня, подчеркивая, что я отлично выступил. Он выразил чувство большого удовлетворения, заявляя, что я блестяще распространил коммунистические идеи, не говоря ни одного слова о коммунизме.

Ограниченность этого училища отражала в миниатюре ограниченность самого националистического движения. Мне удалось увидеть в этом училище подлинное лицо националистического движения.

К этому времени и части Армии независимости оказались бессильными, грызлись только за сферу своего влияния. Они почти не развертывали практическую военную деятельность, какую они часто вели в первой половине 20-х годов в Корее и в бассейнах реки Амнок. Они, свившись в контролируемом ими районе, обхаживали, собирая пожертвования в фонд армии.

И деятели Шанхайского временного правительства, выдававшие себя за «всегосударственное правительство, представляющее корейскую нацию», расколовшись на фракции «сторонников автономии» и «сторонников независимости», вели яростную грызню за гегемонию. Этим и объяснялась частая смена глав временного правительства. Бывало, в одном году была двукратная кабинетская чехарда.

Во время Парижской мирной конференции не удалось даже включить в ее повестку дня «петицию о предоставлении независимости Кореи» вследствие гнусных обструкционистских происков представителей США и других стран — участниц переговоров. Вместо того, чтобы извлечь надлежащий урок из этого, деятели временного правительства, втаптывая в грязь даже национальное достоинство, продолжали подлый, подобострастный фарс с «обращением с петицией».

Когда так называемая «американская парламентская группа по инспекции Востока» приехала в Сеул через Шанхай, по их указке проамерикански настроенные низкопоклонники, находившиеся в стране, подносили американским конгрессменам инсам, серебряные и другие драгоценные изделия.

Но даже такое временное правительство в середине 20-х годов не в состоянии было сохранять и свою вывеску, переживая финансовый кризис, и позже, оказавшись в плачевном положении, пребывало на иждивении Чунцинского правительства Чан Кайши.

Многие из руководителей национального движения — выходцы из имущего класса, склонные легко подвергаться политическим колебаниям, перепугавшись перед революционными выступлениями трудящихся масс, совершали предательство и капитулировали перед врагом. Они, обернувшись из «борцов-патриотов» в прислужников японского империализма, в националреформистов, стали препятствовать национально-освободительному движению.

Под вывеской «культурного управления» японские империалисты проповедовали, что если корейцы хотят независимости страны, то им не следует выступать против японского правления в политическом отношении, а следует сотрудничать с ним, стремиться обрести автономию под колониальным господством Японии, добиваться развития культуры и экономики и реформирования национальности.

Такую проповедь целиком воспринимали именно руководители национального движения — выходцы из имущего класса. Они под вывеской «реформирования нации» и «подготовки реальных сил» трубили о «развитии» просвещения и промышленности, кричали о «работе каждого над собой», ратовали за «классовое сотрудничество», «всеобщее сплочение» и «национальную автономию».