Читать онлайн «В водовороте века. Мемуары. Том 1». Страница 39

Однако из горя и слез подняло меня именно то необычайное наследие, оставленное отцом, — «чивон», три готовности, обретение товарищей, два пистолета…

А что же делать теперь?

Этого сам я рассудить не мог. Мучили меня безнадежность, беспомощность и безмерные горести.

Но я в том наследии черпал энергию и начал искать себе путь вперед…

После похорон отца его друзья задержались на несколько дней в Фусуне, они обсудили вопрос о моем будущем. По их совету и рекомендации я отправился в училище «Хвасоньисук» в середине июня 1926 года.

В это время в нашей стране проходила демонстрация 10 июня.

Это была массовая антияпонская демонстрация, организованная коммунистами, выступившими вновь на арену национально-освободительной борьбы после Первомартовского народного восстания.

Широко известно всему миру, что Первомартовское народное восстание явилось водоразделом в повороте национально-освободительной борьбы от националистического движения к коммунистическому. В восстании передовые люди до мозга костей убедились в том, что буржуазный национализм больше не может быть знаменем национально-освободительной борьбы, и среди них быстро росла тяга к новому идейному течению.

Благодаря их деятельности стал быстро распространяться марксизм-ленинизм.

В следующем году после Первомартовского народного восстания появилась в Сеуле профсоюзная организация под названием «Родон кончжехвэ» (Общество трудовой взаимопомощи — ред.), а вслед за нею — крестьянские, молодежные, женские и другие массовые организации.

С начала 20-х годов нашего столетия под их руководством активизировалась массовая борьба в защиту прав и интересов неимущих масс, против колониальной политики японского империализма. В 1921 году вспыхнула всеобщая забастовка пусанских портовых рабочих. Впоследствии рабочие поднимали одну за другой забастовки в таких промышленных центрах, как Сеул, Пхеньян. Инчхон, и в других многих районах страны. Под влиянием рабочего движения волна арендаторских конфликтов против японских крупных помещиков и злостных корейских помещиков охватила Намурийскую равнину в Чэрене и остров Амтхэ, повсеместно в стране вспыхивали забастовки учащейся молодежи под лозунгом борьбы против колониально-поработительского просвещения, за свободу образования.

Японские империалисты, прикрыв «сабельный режим» фиговым листком «культурного управления», приобщали лишь несколько прояпонских элементов к участию в «Консультативном совете» при генерал-губернаторстве, чтобы делать вид, что поощряют участие корейцев в политической жизни, а под мишурной вывеской «свободного волеизъявления народа», разрешив выпуск лишь нескольких видов газет и журналов на корейском языке, громогласно заявляли, будто наступил какой-то период благоденствия, но наш народ, не поддаваясь их обману, продолжал борьбу против агрессоров.

Тенденция развития рабочего и других массовых движений потребовала мощных политических руководящих сил, способных осуществлять централизованное руководство ими. Идя навстречу такому историческому велению, в апреле 1925 года была создана в Сеуле Коммунистическая партия Кореи. К этому времени были созданы многочисленные политические партии рабочего класса и в ряде стран Европы.

В первый период своего рождения Коммунистическая партия Кореи еще не имела своей руководящей идеологии, отвечающей действительности, не могла обеспечить единство своих рядов, глубоко пустить свои корни в гущу масс. Ввиду таких основных ограниченностей она не могла в полной мере выполнять роль авангарда рабочего класса, но ее основание явилось значительным событием, показавшим смену старого идейного течения новым и качественное изменение национально-освободительной борьбы, и способствовало развитию рабочего, крестьянского, молодежного и других массовых движений и национально-освободительного движения в целом.

Коммунисты готовились к новой антияпонской демонстрации в масштабе всей страны.

К этому времени скончался Сунчжон, последний король династии Ли. Смерть его вызвала взрыв антияпонских настроений корейской нации. Корейцы, встретившие извещение о смерти короля, все от мала до велика, в траурной одежде горько рыдали. Сунчжон как последний король символизировал династию Ли и после гибели страны, но и он умер, и копившиеся годами горе и скорбь о гибели страны взорвались снова плачем и рыданием. Гремел оркестр. Учащиеся пели песню, от которой массы еще больше скорбели и рыдали.

Их горькие плач и рыдания послужили сильным, как бомба, толчком и стимулом для новой злобы японским оккупантам.

Там, где корейцы собирались и плакали, появлялась японская полицейская кавалерия, размахивая саблями и дубинками, зверски разгоняла их. Беспощадные улары дубинками обрушивались и на детей начальных школ. Страна погибла, но ты не скорби, король умер, но ты не плачь и заткни свой рот, — таков был удел народа. Таково было подлинное лицо правления генерал-губернаторства, обернувшегося из «сабельного режима» в «культурное управление».

Жестокие репрессии и зверства врага, наоборот, подливали масла в огонь антияпонских настроений корейского народа, которые и без того разгорались ярким пламенем.

Идя навстречу антияпонским настроениям народных масс, коммунисты решили провести антияпонскую демонстрацию в масштабе всей страны по случаю дня похорон Сунчжона и втайне готовились к ней.

Однако этот секрет был выдан японским империалистам фракционерами, проникшими в подготовительный комитет по проведению демонстрации. И вся подготовка к демонстрации сопровождалась беспощадными репрессиями.

Но патриотически настроенный народ не прекращал подготовку к выступлениям. И 10 июня, когда похоронная процессия проходила по улице Чонро, несколько десятков тысяч сеульцев развернули массовую демонстрацию, скандируя лозунги: «Да здравствует независимость Кореи!», «Японские войска, вон восвояси!», «Участники движения за независимость, соединяйтесь!» Гнев и возмущение, накопившиеся за 7 лет «культурного управления», взорвались наконец громким кличем «Да здравствует независимость!»