Читать онлайн «С мамой о прекрасном. Зарубежная живопись от Яна ван Эйка до Пабло Пикассо». Страница 17

Портрет Филиппа IV

1623–1624 годы. Музей Медоуз, Даллас

В 1622 году Веласкес отправляется в Мадрид, где пишет портрет придворного поэта Луиса де Гонгоры-и-Арготе. Этот портрет был показан королю Филиппу IV и произвел на него огромное впечатление.

С 1623 года Веласкес становится королевским живописцем, и первый портрет, который он пишет при дворе, – это портрет короля Филиппа IV. Это портрет, удивительный в своей правдивости. Веласкес очень реалистично изобразил длинное лицо, голубые глаза, полные губы Филиппа IV, которому в тот момент исполнилось восемнадцать лет. Веласкес написал много его портретов, на которых можно наблюдать, как проходило становление личности Филиппа IV, как к молодому монарху приходила уверенность в себе, сменившаяся потом разочарованием и пессимизмом. Это полная психологическая картина личности, ее развития и изменения.

Филипп IV наделил Веласкеса особыми полномочиями, доверил ему писать портреты королевы Изабеллы Бурбонской и инфант, а также всех высокопоставленных особ Испании. Благородство, ум и высокая образованность Веласкеса способствовали установлению доверительных отношений между ним и монархом. Мудрость и достоинство, с которыми Веласкес вел себя при дворе, не позволили коснуться его никаким интригам и снискали ему уважение даже среди завистников.

Все портреты кисти Веласкеса отмечены тонким психологизмом и мастерством. Но в конных портретах Филиппа IV и королевы Изабеллы Веласкес использует еще один интересный прием, который иногда встречается и в живописи, и в архитектуре. Например, спуск к могиле Наполеона в Доме инвалидов в Париже устроен таким образом, что входящий вынужден наклонить голову и поклониться великой могиле. А Веласкес сделал парадные конные портреты королевских особ такого громадного размера, что, стоя перед ними, зритель невольно ощущает себя маленьким человеком перед лицом истинного величия.

Веласкес довольно редко писал картины на религиозные сюжеты. В музее Прадо находится одна из таких картин. Это «Распятие». По утонченности письма эта картина не имеет себе равных. Она настолько красиво написана, что заставляет нас забыть о страдании и боли, изображенных на ней. В ней ощущаются смирение и осознание высшей цели.

На историческую тему Веласкес написал всего одну картину. Но это полотно оказало значительное влияние на ход развития мировой живописи. Картина называется «Сдача Бреды». На ней изображен эпизод испано-голландской войны, когда испанцы принимают ключи от сдавшегося им голландского города. Традиционно в подобных исторических произведениях использовались мифологические мотивы, обязательно присутствовала крылатая богиня Ника или иные аллегорические персонажи. У Веласкеса ничего этого нет. Его картина представляет собой групповой портрет, безупречный по композиции, с великолепно переданным вторым планом и открывающимся вдали горизонтом.

На переднем плане слева изображены голландцы, их ряды расстроены, их лица в смятении. Справа – испанцы, их копья направлены вверх, а лица выражают собранность и готовность сражаться дальше. В картине нет ни капли пренебрежения к побежденной стороне, здесь ощущается уважение к достойному противнику. Эта картина Веласкеса стала тем стимулом, который вызвал коренные изменения в понимании задач исторической живописи.

Самая загадочная картина Веласкеса называется «Менины», что в переводе означает «фрейлины». Даже после смерти Веласкеса эта картина живет своей собственной жизнью и продолжает вызывать огромный резонанс в мире искусства. Многие художники создали свои импровизации и «ремейки» на тему «Менин». Пабло Пикассо посвятил несколько картин и более 120 рисунков переосмыслению этой темы. Своеобразная трактовка «Менин» встречается и у Сальвадора Дали. Теофиль Готье, увидев это произведение, спросил: «Où est donc le tableau?» («А где же здесь картина?»).

Распятие

1632 год. Прадо, Мадрид

Сдача Бреды

1634–1635 годы. Прадо, Мадрид

Вопрос Теофиля Готье передает потрясение, испытанное писателем от мастерской передачи Веласкесом световоздушной среды, благодаря которой пространство картины кажется реальным. Вспомним в этой связи, что и Папа Иннокентий Х, увидев свой портрет, написанный Веласкесом, якобы воскликнул: «Troppo verо!» («Слишком похоже!»). Ведь исторически развитие живописи шло таким образом, что объем, как правило, подчеркивался линией. Линия была главным инструментом передачи пространства. Но Веласкес впервые уходит от этого, и у него появляется эта световоздушная среда, благодаря которой кажется, что каждый предмет купается в воздухе. Это движение воздуха и объем достигаются легкими, почти прозрачными мазками и уникальным колоритом. У Эль Греко он взял серо-жемчужный цвет и развил, приумножил его оттенки. Сочетания этого цвета с черным, с красным, с голубым придают неповторимое своеобразие произведениям Веласкеса.

Но картина «Менины» необычна не только своим колоритом и световоздушной средой. Эта картина показывает нам частную жизнь королевских особ. Ракурс картины выбран таким образом, что зритель видит изображенную на ней сцену, как будто является одним из ее действующих лиц. На картине изображена большая зала, на стенах висят картины, справа падает свет, что очень редко для Веласкеса, потому что обычно у него свет падает слева. На заднем плане картины – распахнутая дверь, в которой виднеется фигура гофмаршала.

Действующие лица картины таковы: очаровательная белокурая инфанта Маргарита в серо-жемчужном платье стоит в центре. Она написана в детской непринужденной позе, она ребенок, веселый, довольный, обласканный судьбой. С двух сторон к ней склонились фрейлины, рядом изображена карлица, которых в те времена было модно держать при дворе. Среди придворных карликов было много мудрых людей, они развлекали монархов и напоминали им о бренности бытия.

Портрет Изабеллы Бурбонской

1631–1632 годы. Частная коллекция, Нью-Йорк

Конный портрет Филиппа IV

1635–1636 годы. Прадо, Мадрид

В левой части картины мы видим работающего у мольберта художника. Это единственный достоверный автопортрет Веласкеса. В руке художника кисть. Но кого он рисует? Инфанту Маргариту? Нет, он смотрит не на нее. Его взгляд направлен прямо на зрителя, который благодаря искусно выбранному ракурсу чувствует себя входящим в залу. Зритель находится на месте королевской четы, которую и пишет Веласкес, и которая отражается в зеркале, висящем в глубине залы, прямо напротив нас.