Читать онлайн «Илья Николаевич Ульянов». Страница 26

Работу педагогических курсов постепенно удалось наладить. И в успехе этого дела немалую роль сыграл Иван Николаевич Николаев — учитель единственного в Симбирске мужского приходского училища.

Илья Николаевич при первом же знакомстве с этим внешне ничем не примечательным и уже немолодым человеком угадал его недюжинные способности. Одно то, что Николаев, имевший гимназическое образование, оставил высокодоходную работу землемера, чтобы принять плохо оплачиваемую должность учителя начальной школы, и всей душой отдался обучению детей симбирской бедноты, вызывало к нему глубокие симпатии.

Иван Николаевич создал при училище довольно большую библиотеку из новейшей педагогической литературы, собрал коллекции, гербарии, подготовил выставки по всем трем «царствам природы», по всем отраслям естественной истории и народного хозяйства. За свой счет он открыл при училище столярную мастерскую, приобретя для нее четыре верстака и необходимые инструменты.

Всем, что имел, Иван Николаевич щедро делился со своими питомцами и коллегами. О его доброте и любви к детям складывались легенды. Аккуратность Николаева среди учителей вошла в поговорку. На его слово и обещание всегда можно было положиться. Его душевная простота доходила до наивности. Уважение к человеческой личности делало его недоступным мелким житейским дрязгам. К чужому горю, нужде и несчастью он был чуток и отзывчив.

Николаев был отличным преподавателем. Тщательно проштудировав труды крупнейших педагогов, он на практике овладел новейшими методами обучения началам чтения, письма, арифметики.

Вот такому прекрасному человеку, опытному методисту Илья Николаевич доверил самое важное в работе педагогических курсов — руководство практикой будущих народных учителей.

В свою очередь, Николаев искренне привязался к своему начальнику-инспектору и готов был помогать ему во всем. Не считаясь со временем, не щадя себя, Иван Николаевич просиживал ночи напролет за просмотром и исправлением планов и конспектов уроков практикантов, давал им образцовые уроки в своем училище, вместе с ними вновь и вновь штудировал дидактику и методику учебных предметов, помогал Илье Николаевичу в организации обучения и быта на курсах.

Подготовка учителей была для Ильи Николаевича делом новым. Но, еще работая в Нижегородской гимназии, он, не раз выезжая в начальные школы и уездные училища, внимательно присматривался к ним, задумывался над тем, каким надо быть учителю, перед которым за партами будут сидеть не шустрые гимназисты, уже поднатасканные домашними учителями и репетиторами, а крестьянские детишки, притопавшие в класс в лаптишках, живущие в избе, которая топится по-черному, и спящие нередко на холодном полу бок о бок с ягнятами… Тут и обучение и обращение — все должно быть особенным, деликатным. Знал Илья Николаевич: элементарное сложение до десяти и то порой не под силу сельскому мальчишке. Другое дело, если пояснит учитель: не просто «два плюс два», а две, скажем, овцы да еще две — сколько будет?

А сами «господа учителя»? Вот они — будущие наставники деревенской детворы — перед ним: одежонка худая, глаза несытые, знаний тоже пока небогато. Только и выручает молодость: восемнадцать, шестнадцать, а то и четырнадцать лет… И надо, чтобы они усвоили и дидактику, и методику и сердцем почувствовали: тяжкое, но великое, благородное дело ждет их в засыпанных снегом российских деревушках, в продуваемых ветром неказистых «школьных домах», в неимоверном отдалении от библиотек, театра, музыки… Пусть здесь, на курсах, наберутся знаний, получат навыки, поспорят между собой.

Илья Николаевич при первой же возможности сам спешил к воспитанникам курсов. Первое появление его было запоминающимся. Учитель В. А. Калашников писал позднее:

«Мы… сидели в классе и слушали урок какого-то преподавателя одного из общеобразовательных предметов. Все мы были из беднейших семей, окончившие курс уездных училищ или прошедшие несколько классов духовных училищ. Урок велся учителем обычным порядком, без особенного оживления. Эти уроки были послеобеденными, при вечернем, скудном керосиновом освещении. Вдруг среди урока промелькнула перед нами по классу какая-то человеческая фигура, небольшого роста с темными баками на матовом лице, с длинными вьющимися волосами, со шляпой под мышкой — промелькнула и уселась где-то сзади нас за классный стол слушать урок. Все это произошло так неожиданно и с такой быстротой, что мы едва успели встать и приветствовать гостя поклоном. По окончании урока гость очутился перед нами и объявил, что будет давать нам уроки по физике и некоторые сведения по другим естественным наукам.

Этот гость был не кто иной, как только что назначенный на вновь открывшуюся должность инспектора народных училищ Илья Николаевич Ульянов. Его необыкновенная живость, подвижность, простота в обращении и вместе прямой и весьма энергичный подход к делу приятно нас расшевелили, возбудили… Все мы стали с нетерпением ожидать чего-то нового, живого, интересного в нашем обучении, и мы не ошиблись… Живость и ясность изложения, наглядность преподавания настолько были необычайно удачными, что его уроки нами легко усваивались прямо в классе. Он умел заинтересовать и увлечь нас своими уроками, мы ждали их как праздника. На разборах уроков Илья Николаевич старался быть незаметным, чтобы не мешать учителям свободно высказываться, авторитетное свое слово, если признавал нужным, вставлял последним. Мы чувствовали себя полными хозяевами нашего дела, стремясь к саморазвитию и самосовершенствованию. Недостатков в нашем преподавании было весьма много: мы сами, едва только грамотные, плохо владели языком, иногда не умели поддержать разумную дисциплину, не было еще в нас самообладания — нередко терялись и т. п. Илье Николаевичу много надо было иметь терпения, деликатности, снисходительности, чтобы на разборах товарищи высказали свои замечания в форме не только не оскорбительной для самолюбия каждого, но и устраняющей всякую неприязнь между нами, юношами, нередко слишком горячими и невоздержанными. И все это ему удавалось. От него никто из нас никогда не слышал ни одного резкого слова или повышения тона, выражения раздражительности… Каждый из нас уходил с занятий под самым приятным впечатлением общей дружбы, общего стремления к самовоспитанию».

Но далеко не все проблемы инспектор народных училищ мог решить сам, своей властью. Строить новые школьные здания или ремонтировать их, увеличивать жалованье учителям, обеспечивать школы мебелью и учебными пособиями могли только земства, городские и сельские общества, ибо у них были на то средства. Поэтому приходилось просить их о содействии постоянно. Немало времени уходило на переписку. Нередко по какому-нибудь делу она продолжалась месяцами.