Читать онлайн «Борис Годунов». Страница 31

Эсхатологическое ощущение времени чрезвычайно важно учитывать при характеристике мировоззрения Царя Иоанна, насквозь пронизанного экстремальным порывом, сверхличностным устремлением в сакральную высь. Он всю свою сознательную жизнь стремился служить Богу и видел предначертания Промысла там, где другие разглядеть Волю Божию были не в состоянии. По словам одного из европейских гостей, общавшегося с Первым Царём, повелитель Московии называл себя «Самодержцем», то есть правителем, «который держит один управление». Девизом великого князя Иоанна Васильевича было: «Я никому не подвластен, как только Христу, сыну Божию »^^.

Сохранившиеся документы и свидетельства подтверждают: мироощущение Первого Царя всегда было кафоличным (вселенским) и эсхатологичным (мироконечным). Схожими являлись представления и ощущения Бориса Годунова. Хотя здесь свидетельств «прямого отражения» значительно меньше, чем в случае с Грозным, но нет ни одного, которое бы опровергало подобное нравственно-духовное мироощущение.

Подавляющая же часть историографии как отечественной, так и зарубежной, взращенная в линейной системе позитивистско-материалистических координат, традиционно игнорирует подобную духовно-душевную организацию человеческой личности. Потому и возникают бесчисленные одномерные примитивные схемы, модели и описания, часто говорящие не о героях истории, а только об узости понятийного и смыслового горизонта самих авторов. При линейном взгляде на поток времени происходит не только сужение и «приземление » исторического горизонта, но и подмена исторического смысла.

Подобная аберрация исторического мировосприятия обусловлена гносеологическими причинами. Как точно выразился один из современных исследователей, «современному сознанию, в большей степени рационалистическому и даже атеистическому, совсем не просто проникнуть во внутренний мир человека, живущего совершенно по другим законам. По законам глубоко религиозно-мифологическим. Такое было время тогда, в XVI столетии. Такими были и люди»^^^.

Философия власти, которую выражал и отстаивал Первый Царь, с позиции безбожного мира, с точки зрения «гуманизма » и «толерантности» XIX—XX—XXI веков может выглядеть «архаичной», «средневековой» и даже «кровожадной». Но это — только аберрация исторического зрения, смещение понятий и подмена смыслов. После цивилизационных катастроф века XX, после печей Освенцима, Бухенвальда и Дахау, после ГУЛАГА, после чудовищных бомбардировок Дрездена, Нюрнберга, Хиросимы, Нагасаки, после тотального истребления всего живого в ходе «ковровых бомбардировок», стенания политиков, публицистов и историков о «жестокостях» многовековой давности выглядят только откровенным кликушеством. Однако негодующие и лицемерные вердикты, осуждающие «насилие» Первого Царя, звучат и звучат, и несть им числа...

Царь Иоанн являлся человеком XVI века. Он, конечно же, не был совершенен и подавлял неугодных всеми возможными способами, в том числе и казнями, на что имел полное моральное право как Царь Миропомазанный, ответственный за свои деяния только перед Богом. В гневе он действительно был страшен.

Однако мартиролог его жертв не шёл ни в какое сравнение со списками убиенных его современниками, западноевропейскими корононосителями. Что касается смертоубийств, то, например, по сравнению с английскими Тюдорами, Рюриковичи, в том числе и Царь Иоанн, выглядели скромными «провинциалами». Поэтому говорить о какой-то исключительно «русской жестокости » могут лишь те, кому «беспредельно дорог » старый русофобский идеологический ангажемент. Как документально заключал исследователь, «английские, испанские и французские короли того же XVI века отправили на казнь в сто раз больше людей, чем наш Грозный Цapь»^^^.

Тенденциозные утверждения о каких-то особых «злодеяниях» Первого Царя, которые уже в XVI веке циркулировали в Западной Европе, совершенно не соответствовали восприятию Самодержца в самой России, что не раз озадачивало иностранных визитёров.

Посланец папы (1572–1585) Григория XIII образованный иезуит Антонио Поссевино (1534–1611), ведший в 1582 году переговоры с Первым Царём и состоявший с ним в переписке, в своём трактате о посещении Московии написал: «Нынешний правитель Московии, Иоанн Васильевич, говорят, ещё ночью поднимается, чтобы идти к заутрене, ежедневно бывает на дневном и вечерних богослужениях. Говорят, что когда его спросили об этом, он ответил: “Разве мы непорочнее Давида? Почему же нам не вставать по ночам к заутрене для покаяния перед Господом, не орошать слезами наше ложе, не смешивать хлеб с пеплом, питьё со слезами?”. Кроме того, ежедневно он кормит около 200 бедняков, которым каждое утро даёт по деньге (это четверть динария), а к вечеру даёт по два ковша пива».

Поссевино ненавидел Царя — он ведь отверг католическую идею об «унии» Католичества и Православия, а потому миссия Поссевино фактически провалилась — должен был как-то объяснить народное почитание Царя. И он его «разъяснил». По его словам выходило, что указанные благочестивые деяния Монарха — молитва и милостыня — «настолько застилают глаза народу, что он либо совсем не видит пороков своих правителей, либо прощает их и истолковывает в лучшую сторону »^^^.

Поссевино озвучивал мысль, которая потом стала камер-тоновой у Карамзина и многих других авторов. Русский народ в глазах западных гастролёров оказывался «глупым» и «забитым », а потому чужестранцы легко различали «грехи » русских правителей, а подданные Царя видели только то, что было дорого и понятно православной душе.

Все ненавистники Первого Царя до сего дня не могут постичь «немыслимое» для них обстоятельство: почему за десятилетия правлении «тирана», «садиста» и «душегуба» против него не только не вспыхнуло ни одного «восстания», но даже ни единого народного «недовольного брожения» не возникло. И, несмотря на постоянное «ухудшение жизни народных масс» — это излюбленное историографическое клише, ни в какой части огромного Царства за сорок лет не вспыхнул бунт. Почему же? Тут у разоблачителей всех мастей полный «концептуальный столбняк».

А всё же было просто и ясно. В народном сознании Иоанн Васильевич являлся Царём «исконным», «природным», «христолюбивым»; Царём грозным и справедливым. Он — Богом данный правитель, а разве против Воли Божией можно восставать!

Иоанн Васильевич отличался тем, в чем никогда не были замечены его коронованные современники. Он остро осознавал собственную греховность, каялся лично и даже публично, что свидетельствовало о живом чувстве Христопреданности. Истязал свое несовершенное естество многодневными постами и многочасовыми молитвами. Постоянно отправлял в крупнейшие монастыри — Троице-Сергиев, Кирилло-Белозерский, Соловецкий и другие — «заупокойные вклады», порой весьма крупные, на помин душ убиенных. В конце концов, распорядился занести все имена казенных в особый Синодик, который был разослан по обителям для молитвенного поминовения усопших. Он заботился о душах тех, кто погиб по его почину, желая избавить их в ином мире от «огня дьявольского».