Читать онлайн «Борис Годунов». Страница 26

Митрополит невольно вынес обвинительный приговор Епископату Русской Церкви. В решительный момент истории одни из них «колебались», другие, «знавшие правду», тем не менее покорились «всеобщему увлечению»! Поразительно: ведь речь шла не о мирянах, которые позволяли себя «увлекать» химерическими видениями и лживыми призывами, а о Епископате! Как удачно выразился один из исследователей, в той ситуации почти всеобщего умопомрачения «стадо вело пастырей», что не имеет никакого касательства к христианской традиции.

Никто из архипастырей не горился, во всяком случае публично, об участи Патриарха Иова, не руководствовался его словами и призывами, не вспомнил ранее данных клятв. Все как один забыли анафематствование шайки Лжедмитрия. Он ведь совсем недавно единомышленно признан был еретиком и погубителем Церкви! Эти анафемы отменены не были, хотя в храмах больше и не звучали.

Самозванец «щедро одарил» иерархов из числа конформистов, сделав их «сенаторами». Теперь таковыми числились: митрополиты — Новгородский, Казанский, Сарский, архиепископы — Вологодский, Суздальский, Рязанский, Смоленский, Тверской, Архангельский, Астраханский и епископы — Коломенский, Псковский и Корельский.

К чести Русской Церкви надо сказать, что были и такие пастыри, кто не признал Лжедмитриаду, этот бесовский шабаш, воспринимаемый — увы! — немалым числом современников как «восстановление законности». Как на замечательный пример стойкости можно сослаться на епископа (1602) и архиепископа (1605) Астраханского и Терского Феодосия (ум. 1606). Феодосий мужественно, смело обличал самозванца и внушал это народу, за что едва не был убит. Преосвященного заключили под стражу в Троицкий монастырь. После грубых издевательств его отправили в Москву к самозванцу, где святитель в глаза Лжедмитрию заявил, что он не признает его Царевичем. Самозванец не рискнул умертвить владыку Феодосия. После этого преосвященный жил у митрополита Казанского Гермогена — впоследствии Патриарха^^.

По заключению историка Церкви, «собор русских иерархов по указке самозванца признал Игнатия патриархом, но над ним не было совершено того посвящения в патриархи, какое было совершено над Иовом и какое по тогдашним московским понятиям было обязательно для патриарха (это полный чин архиерейской хиротонии) »^^.

Конечно, полный чин рукоположения (хиротонии) имел важное значение при возведении в сан. Однако, думается, что главное отступление было не в нарушении процедуры. Здравствовал законный Патриарх Иов, возведенный в патриаршее достоинство по всем церковным правилам и одобренный не только Русской церковью, но и соборами епископа Константинопольского патриархата.

Игнатий пытался получить благословение на своё возведение в сан со стороны Патриарха Иова и отправился для того в Старицу, но встретил энергичный и решительный отпор, тем более удивительный, что Святителю было около восьмидесяти лет! Его слова, сказанные при встрече, потом передавали из уст в уста: «По ватаге атаман, а по овцам и пастырь.

Когда 17 мая 1606 года завершилась вся печально-гротесковая эскапада с Лжедмитрием I и самозванец в результате восстания был убит, то незаконный архипастырь Игнатий уже 18 мая был низвергнут собором иерархов из сана и даже вообще из святительства и в качестве простого черноризца отослан на послушание в Чудов монастырь. Тут же встал вопрос об изгнанном Иове. Собрание иерархов и новый Царь Василий Шуйский обратились к нему с нижайшей просьбой о возвращении. Однако он уже был старым, почти слепым и категорически отказался возвращаться на Первосвятительство. 3 июля 1606 года был возведён на Патриаршее место первый Митрополит Казанский, священномученик Ермоген (Гермоген, ок. 1530–1612), которого благословил на избрание Патриарх Иов.

Последний раз праведный Иов появился в Москве за четыре месяца до своей кончины, последовавшей 19 июня 1607 года. Положение в стране опять складывалось критическое. В мае 1606 года всенародно на Красной площади в Москве Царём был провозглашён князь Василий Иванович Шуйский, венчанный на Царство уже 1 июня того же года. Но прошло всего немного времени, какие-то дни, как появились слухи о том, что на самом деле «царевич Димитрий» жив, что убит был 17 мая не он, а «какой-то немец».

Нашёлся и новый «царевич Димитрий» (1577–1610), объявившийся в Стародубе^^ уже в конце мая 1606 года и позже прозванный «Тушинским вором »’^. Его происхождение окутано полным мраком, как «ночь египетская». Рассказывали, что это — то ли крещёный еврей, то ли поповский служитель, то ли бродячий учитель ^^из Шклова. Карамзин писал, что он знал еврейский язык, «читал Талмуд и книги Раввинов». Совершенно, казалось бы, неожиданно на русском горизонте появились евреи, которых на Руси в то время фактически не было, но их немало проживало в Речи Посполитой (Польше), откуда этот аферист и прибыл. «Еврейская энциклопедия» сообщает, что «евреи входили в свиту самозванца и пострадали при его низложении» и что, «по некоторым сообщениях (иностранцев. — А.Б.)»у Лжедмитрий II «был выкрестом из евреев и служил в свите Лжедмитрия I »^^ Всё это в данном случае не имеет особого значения; важен же совершенно другой аспект.

Царь Василий I и Патриарх Гермоген деятельно пытались предотвратить распространение новой общественной заразы, второго приступа Лжедмитриады. Самым важными упредительными мерами в череде противодействия стало, во-первых, прославление Царевича Димитрия Иоанновича. Его нетленные мощи были доставлены в Москву уже 3 июня 1606 года и выставлены на всеобщее обозрение и поклонение, а затем торжественно погребены в Архангельском соборе. Он был канонизирован как «благоверный Царевич Димитрий Углицкий».

Об этом перенесении и явлении святых мощей Царевича Димитрия Царь Василий объявил всей России особой грамотой, в которой, между прочим, упоминалось, что смерть Царевича — на совести Царя Бориса. И, заняв Престол Государства Российского, Шуйский всё ещё продолжал сводить счеты с Борисом Годуновым; воистину человеческая злоба и зависть не знают «срока давности».

Существует один очень важный пункт, который в данном случае надлежит подчеркнуть. Сам факт канонизации Димитрия требовал новой интерпретации факта его смерти. Ведь, по устоявшейся версии, он был «самоубийцей », что противоречило традиции канонизации, так как считалось грехом. Надо было его изобразить невинно убиенным, и его таковым и изобразили. Уже в первом его Житии, составленном в конце 1606 года, описание событий носит характер лубочного ужаса.

Действие было перенесено с улицы на теремную (дворцовую) лестницу, и в свой последний смертный миг Царевич играл не ножичком, а орешками. Здесь-то и произошла душераздирающая сцена. Как «ехидна злая », вскочил на лестницу дьяк Мишка Битяговский, ухватил Царевича «сквозь лестницу за ноги », сын же Мишки схватил «за честную его главу», а Качалов перерезал горло. Трудно установить, кто конкретно составлял и распространял подобные небылицы, но, думается, без «опытной руки» Василия Шуйского тут не обошлось...