Читать онлайн «Скрытая биография». Страница 14

Убрав шасси, я осмотрелся. В небе – никого. Оказавшись в родной, привычной стихии, я почувствовал себя уверенно. Внизу распластался Каунас и извивающаяся лента Немана. В городе дымили очаги пожаров, но деревушка, где мы жили, была цела. Взглянув на красные черепичные крыши шести ее домов, я развернулся на Кармелаву.

Скоро увидел аэродром, воронки на нем, лежащий во ржи «миг». На опушке леса, у стоянок самолетов, – несколько очагов пожара. Не хотелось идти на посадку. Пользуясь возможностью, над аэродромом выполнил несколько фигур. После посадки зарулил на стоянку эскадрильи. Здесь наши самолеты стояли под маскировочными сетями.

Едва выключил двигатель, как на летном поле показалась мчавшаяся эмка командира полка. Батя подробно расспросил об обстановке на аэродроме в Каунасе и уехал в расположение штаба.

Дежурство в первой готовности продолжалось поэскадрильно. Вылетевшая по тревоге первая эскадрилья барражировала в зоне аэродрома. В это время немецкие самолеты не появлялись. При заходе эскадрильи на посадку появилась большая группа вражеских бомбардировщиков в сопровождении истребителей. Бомбы рвались на летном поле, истребители штурмовали наземные цели, расстреливая рулящие «миги». Находившееся в воздухе звено наших истребителей атаковало бомбардировщики, но после первой короткой очереди пулеметы не работали.

Три пулемета «мига» стреляли через плоскость вращения винта, специальной регулировкой добивались, чтобы пули проходили между лопастями винта. Эта система не была еще отлажена. Крыльевые крупнокалиберные пулеметы системы Березина и зарядные ящики были сняты со всех машин, так как своим большим весом способствовали срыву в штопор, переходу из простого штопора в плоский и невыходу из него. Это подтвердилось, когда звено Евтушенко сорвалось в штопор, а он сам погиб. Теперь после отказа оружия в воздухе техники-оружейники снимали с мотора капот и пытались устранить дефект. Если учесть, что снять капот мотора легко, а обратно одеть сложно из-за старой, «шомпольной» конструкции, времени на устранение неисправности уходило много.

Таким образом, в самый критический момент полк оказался безоружным. Ощущая безнаказанность, авиация противника обнаглела. Бомбардировщики шли группа за группой. В интервалах между бомбовыми ударами истребители штурмовали на аэродроме все видимые цели. Гонялись буквально за каждым человеком.

Аэродром сплошь покрылся воронками и вывороченными валунами. Большими оказались потери в личном составе. У стоянок самолетов в разных местах лежали убитые в лужах запекшейся крови. Около 12 часов дня со стороны деревни появилась лошадь с подводой.

Это наши официантки везли на аэродром обед. Они были одеты в цветастые платья и платочки. Наша эскадрилья была первой, куда они заехали. Почти у всех, кроме меня, отсутствовал аппетит. Я быстро проглотил несколько порций второго и компота. Не успели девочки отъехать, как появились вражеские бомбардировщики. Наверное, им хорошо была видна цветастая одежда девчат.

Весь груз бомб обрушился на нашу эскадрилью. Вырытая земляная щель оказалась битком набитой людьми. Земля, словно живая, вздрагивала и качалась. Тишина наступила внезапно.

Из-под тяжести лежащих на мне людей не сразу удалось выбраться. Самым верхним оказался командир звена Куровский, видимо, он не уместился весь в щели, и его тело было иссечено осколками. Он был еще жив. Лежа на спине, он смотрел в ясное небо большими голубыми глазами. Гимнастерка на его груди вздувалась от фонтана бьющей крови. Я расстегнул ворот, разорвал гимнастерку и пытался остановить кровь. Потом бросился бежать через аэродром за санитарной машиной. Но все оказалось тщетным…

Недалеко от щели из земли торчало колесо телеги. Лошадь исчезла. Виднелся присыпанный клок женской одежды – белый в синий горошек… Правая нога шасси моего истребителя была перебита, и машина лежала на крыле, черными струйками вытекало масло из пробоин на двигателе…

Из всех налетов немецких бомбардировщиков за эти восемь часов первого дня войны этот налет мне показался самым страшным. После этого налета взлететь с аэродрома было уже невозможно, да и не на чем. Несколько ранее семь «мигов» взлетели и взяли курс на Ригу. Это все, что осталось от 60 самолетов полка.

В расположении нашей эскадрильи откуда-то появился батя. Его приказ был краток: «Оставшемуся в живых личному составу полка индивидуально, кто как сможет, добираться в Ригу, в штаб округа».

Вместе с однокашником по училищу лейтенантом Пылаевым я направился в сторону Кармелавы на шоссейную дорогу Каунас – Шяуляй – Рига. Мы прошли по открытой местности около километра, когда на нас спикировала четверка «мессершмиттов». Мы бегом бросились к деревне. У ближайшего дома заметили бетонный круг. Это оказался колодец. Мы с ходу вскочили туда, и тут же по бетону ударили снаряды.

Когда мы выбрались из колодца, увидели на шоссе ужасную картину. На обочинах и в кюветах лежали убитые и раненые люди, лошади, перевернутые машины. Здесь были местные жители, семьи военнослужащих, военные разных родов войск.

Вдоль дороги двигались воинские машины, танки, артиллерийские орудия. Они торопились занять где-то оборону против оказавшихся в нашем тылу прорвавшихся немецких войск. Линии фронта не существовало. В штабах – полная неразбериха. Одни части двигались на запад, другие отходили на восток. Воздух то и дело оглашался ревом немецкой авиации, несущей смертоносный груз. Не было видно в небе наших самолетов. И мы, два летчика, двигались со всей этой массой в сторону Риги, оставив безнадежные попытки найти попутный транспорт.

Вскоре нас обогнала эмка и остановилась. Дверца открылась, и нас окликнул командир нашей дивизии полковник Гущин. Он расспросил нас о положении дел в полку. На наш вопрос, как дела в других четырех полках дивизии, ответил:

– Ничего, Веселовский, не знаем. Ни с кем нет связи. Вас с собой взять не можем. Видишь, машина набита битком.

Наступившую ночь мы коротали в кустах. К вечеру другого дня под Шяуляем нас настигла дивизионная машина ПАРМ (полевая авиаремонтная мастерская). Водитель остановился, увидев на нас «родную» форму. Мы втиснулись в будку-фургон, где среди технического имущества и верстаков оказалось несколько авиатехников.

Через несколько часов будку вдруг стало бросать из стороны в сторону, в передней части крыши засветились рваные отверстия. Затем резкое торможение – и все смешалось. Все летело вперед и переворачивалось. С полок на нас падало всякое имущество, потекла какая-то жидкость. Выбрались мы с трудом через заднюю дверь, увидели: на небольшой высоте разворачивался на повторный заход «мессершмитт».