Читать онлайн «Химия». Страница 52

Не следует игнорировать этику, она является не идеалистической, а вполне материальной категорией; этика — это не отвлечённое понятие, а принципы, по которым строятся отношения между реальными живыми людьми. Если наша цель — построение лучшего общества, основанного на свободе, равенстве и солидарности, мы не можем основывать его на лжи и предательстве.

Так вы анархисты? Вы не признаёте государство?

Да, большинство из нас — анархисты, и даже те, кто не позиционирует себя таким образом, всё равно не признают государство. Это не означает, что мы отрицаем его существование. В государство не следует встраиваться, его нужно преодолеть и ликвидировать, но если мы будем просто игнорировать его существование и жить «как будто анархия уже наступила», мы многого не добьёмся, тем более что государство не намерено игнорировать нас. Как в известном анекдоте: «вы не верите в дьявола, но дьявол в вас верит».

То есть, вы же всё равно признаёте существование власти. Например, вы пикетируете Парламент, с требованием не принимать новый Трудовой Кодекс. Чем вы тогда отличаетесь от реформистов, которых критикуете?

Мы отличаемся от реформистов тем, что наши реальные требования неисполнимы в рамках действующей системы. Те «реформистские» требования, которые невозможно исполнить, являются революционными по сути, так как мы задаём ту планку, которую ни один политик не может взять, только лишь завалить. Одно из таких требований на сегодня — 30-часовая рабочая неделя. Мы не идём на компромиссы. И не нужно бояться утопичности и неосуществимости наших требований.

Существование радикалов сдвигает политический центр в их сторону. Появляются «умеренные» и «конструктивные» политики, которые не брезгуют переговорами и соглашательством. Фактически они и делают за нас всю грязную работу. Как только радикалы сами становятся «конструктивными», центр опять смещается, только вот уже в противоположном направлении.

Существование непримиримых «экстремистов» нужно и самим «социал-демократам» для проведения небольших позитивных реформ или же блокирования негативных деформ. А радикалам, в свою очередь, полезны определённые локальные изменения к лучшему. Улучшая положение работников здесь и сейчас, мы поднимаем боевой дух людей и высвобождаем время и силы для дальнейшей борьбы и саморазвития. Но понимая всю тактическую пользу реформ, мы не должны сами становиться реформистами. Смешивание позиций левых радикалов и левых центристов никогда не идёт на пользу ни тем, ни другим.

Вы малочисленны и маргинальны, на что вы вообще можете повлиять, как вы собираетесь «запугать» власть?

Иногда качество гораздо важнее количества. Власть и оппозиция сгоняют на свои митинги десятитысячную массовку, но они всем по большому счёту безразличны, а об акциях «маргиналов», состоящих из несколько десятков человек, пишут и говорят. Если идеи, которые мы озвучиваем, действительно актуальны для тысяч и миллионов, это значит, что в экстремальной ситуации эти тысячи и миллионы смогут проснуться. И власть тоже неплохо это понимает.

Но с помощью политиков можно принимать хорошие законы. Мы ведь должны закреплять наши победы юридически. Будем реалистами, революция невозможна здесь и сейчас.

Революция — это не одномоментное действие, а длительный процесс. В каком-то роде подготовка к революции и есть сама революция: мы выстраиваем горизонтальную организацию, мы повышаем сознательность людей и помогаем им учиться мыслить — это необходимое условие для любого глобального общественного преобразования.

Безусловно, победы должны закрепляться, в том числе, юридически. Только это дело политиков, а не наше. Мы всегда должны хотеть большего, чем очередного «хорошего» или «не очень плохого» закона. Наши требования должны быть больше, чем те, что политики способны реализовать. Наша цель — не помогать бюрократам писать законы, а вынуждать их делать это. В этом и заключается ключевая разница между нами и реформистами, разница между прямым действием и законотворчеством. Вместо того чтобы становиться в одну упряжку с политиками, мы должны стегать их кнутом и заставлять бежать всё быстрее, покуда они не упадут замертво.

Любой хороший закон плох тем, что, солидаризировавшись с ним, мы теряем моральное право требовать больше. Нам нужно всё и желательно сразу. Если отойти от этого принципа — мы не получим ничего и никогда. Мелкие подачки унизительны, хоть и необходимы, большая победа — дело будущего, а отсутствие малых побед деморализует. Поэтому наша цель не выпрашивать улучшения, а требовать.

Радикальная политика отнюдь не подразумевает псевдорадикальной эстетики, общения посредством лозунгов без аргументации и уж тем более антиинтеллектуализма. Напротив, наши требования должны быть логичны, обоснованы и выражены в понятной и в то же время солидной форме.

А почему нельзя самим участвовать в выборах? Вполне можно использовать государственные структуры как платформу для пропаганды. К тому же «свой» депутат может помочь, вытаскивая активистов из тюрем.

Как мы уже не раз отмечали выше, синдикализм не является догмой или священным писанием. Наш отказ от участия в выборах продиктован не какой-то абстрактной брезгливостью или нежеланием запачкаться. Подобно бытовой гигиене, гигиена политическая имеет под собой вполне логичное обоснование. Она защищает от инфекции. Участие в выборах сколь-нибудь высокого уровня, если оно имеет своей целью реальный захват власти, требует приложения очень серьёзных усилий со стороны активистов, усилий, которые могли бы быть с куда большей отдачей истрачены на низовую работу.

Депутатские мандаты или (из области фантастики) министерские портфели получат лишь единицы. И как бы подотчётны они ни были организации, сама логика буржуазной политики неизбежно сделает из них «лидеров», вызовет в них отчуждение к рядовым активистам. Депутат, который действует в рамках парламентской борьбы, но при этом лишь передаёт дальше решения принятые в рамках прямой демократии, возможен лишь в теории. Этот сценарий не выходит за рамки гипотетических построений — сама политическая система не позволит депутату быть честным и последовательным. В сегодняшних реалиях избрание депутата со сколь-нибудь радикально-революционной программой невозможно: успешная избирательная кампания стоит немалых денег, собрать их без буржуазных спонсоров — невозможно. Если же организация обладает достаточным влиянием, чтобы собирать такие суммы за счёт краудфандинга, то, опять же, куда разумнее потратить средства на рост масштабов низовой борьбы, чем на продвижение одного парламентария, который всё равно не сможет оказать сколь-нибудь серьёзного влияния на систему. Тезис о том, что избирательная кампания повысит информационное присутствие, во многом верен. Только вот вести агитацию посредством выборов — всё равно, что топить камин деньгами. Гораздо выгоднее купить на них дров или угля. Если организация имеет достаточно денег, для того чтобы покупать эфир и рекламу на телеканалах, печатать предвыборные плакаты и листовки — это значит лишь то, что она может с куда большей пользой потратить эти средства на агитацию в ходе реальных классовых конфликтов.