Читать онлайн «Химия». Страница 20

Амнистия — это избавление и шанс на новую жизнь для тысяч заключенных и их семей, но в то же время пугало для миллионов обывателей, видевших тюрьму лишь по телевизору. И те, и другие — электорат, никого нельзя разочаровывать. На смену погоревшему на взятке начальнику колонии пришел новый исполняющий обязанности. Внешне немного похож на подросшего президента России Дмитрия Медведева, или, если кому-то ближе, на музыканта Бойда Райса. Обещает устроить глобальный ремонт, а значит — дать работу всем желающим получить «поощрения», которые необходимы для досрочного освобождения или выезда в отпуска.

«Это все-таки не зона, а почти свобода. И выглядеть это место должно соответственно». Риторика несколько более оптимистичная, чем слова предыдущего начальника «ты в тюрьме», которыми он приветствовал прибывших «со свободы» осужденных. Приезжавшие на свидание друзья из Москвы окрестили наметившиеся перемены «медведевской оттепелью». Надеюсь, что шутка не окажется пророческой: настоящая «медведевская оттепель» на практике обернулась дальнейшим закручиванием гаек и репрессиями.

Среди книг, переданных москвичами — «Исход» Петра Силаева, он же Петя Косово, он же Пит, он же DJ Stalingrad. Сейчас автор находится в международном розыске и кочует по Европе, периодически отписываясь то из французского гетто, то с немецкого танцпола, то из польской тюрьмы. Панк-музыкант, писатель, обладатель какой-то ученой степени по теологии.

Достойная жизнь. Петя ушел в бега, после того как засветился среди участников акции протеста в подмосковных Химках. Власть имущие близко к сердцу восприняли пару разбитых в мэрии окон и показали, что русское правосудие умеет быть гораздо более бессмысленным и беспощадным, чем русский бунт. Двух обвиняемых, Максима Солопова и Алексея Гаскарова, сейчас судят[14]. Свидетели обвинения — наркоманы, и близко не подходившие к месту событий, излюбленный инструмент милиции и прокуратуры, причем не только в России; подобным образом посажены многие мои соседи по исправительному центру.

Другой главный обвиняемый по Химкинскому делу, Денис Солопов, сейчас сидит в Лукьяновском СИЗО. Это называется «экстрадиционный арест», украинских законов Денис не нарушал, напротив, пытался получить статус беженца. Его «приняли» прямо в иммиграционной службе, в момент получения необходимых бумаг.

Незаконно, но кому это у нас когда-либо мешало. Мы с Денисом встречались незадолго до моего отъезда в Коцюбинское. Я напоследок подумывал, не уйти ли в бега, но решил не рисковать, рассчитывая на скорое возвращение. В свою очередь, тоже советовал Денису покинуть Украину и искать убежища в какой-нибудь более предсказуемой стране. Он тоже не захотел. В Киеве у него уже намечалась выставка: Денис тоже художник и, в отличие от меня, даже умеет рисовать. Недавно суд продлил ему содержание под стражей, теперь ждем апелляции[15]. В СИЗО существенно хуже, чем здесь.

Москвичи рассказывают, как наклеили на приемную МВД вывеску «киевское отделение химкинской мусарни». Одобряю. Лозунг «мы все живем в Химкинском лесу», озвученный еще в августе, когда репрессии только начались, оказался пророческим. Вроде бы и лес вырубили, только выхода из него все равно не видно.

Сосед по комнате разговаривает во сне. В последние дни — особенно ярко, вскакивает, жестикулирует, общается с воображаемыми и с живыми людьми. По большей части кроет кого-то матом, иногда зовет на помощь, иногда смеется. Я больше всего ценю, когда он произносит длинные тирады на непонятном, но, судя по звучанию, вполне структурированном и логичном языке.

Думаю, что это язык ангелов.

09.04.2011

В научной фантастике есть один популярный герметичный сюжет, к которому в свое время обращались такие классики жанра, как Саймак или Хайнлайн. Затерянный в космосе звездолет отправлен в длительное путешествие. Сменяются поколения, и первоначальная цель полета давно забыта. Простые и логичные инструкции, призванные поддерживать работоспособность корабля во время полета, со временем приобретают сакральный статус, становятся Священным Писанием. Они давно не соответствуют окружающей обстановке и несут больше вреда, чем пользы. Многие обитатели корабля это понимают, но не решаются говорить об этом вслух: авторитет Правил слишком велик, спорить с ними — богохульство.

Беспрекословное исполнение инструкций делает невозможным воплощение первоначальной цели полета: приземление на новой планете и освоение территорий.

Наша исправительная система очень напоминает такой звездолет, запущенный в никуда. Цель — исправление вчерашних преступников, хоть и не забыта, но превратилась в ничего не значащее заклинание. Оно не воспринимается всерьез никем, ни тем кто сидит, ни тем кто охраняет. Наказание не имеет ничего общего с исправлением. Общеизвестно, что тюрьмы и колонии это заведения не для перевоспитания, а для выращивания (и перевоспитания — тавтология) преступников.

Каждый, кто очутился тут, даже случайно и ненадолго, подсознательно продумывает свой следующий срок. Смысл полета в самом полете, а не приземлении. Чем дольше находишься в заключении, тем более непонятной, абстрактной и пугающей кажется свобода.

Недавно из исправительного центра освободился осужденный. 35 лет, несколько ходок, во рту не хватает зубов. Перешел сюда со строгого режима. После освобождения хотел жениться, завести детей. Невеста ждала его в день выхода у ворот зоны. Вечером он выпил, подрался в кабаке. Наутро два тела отправились из реанимации в морг. Кто был виноват в этой драке — неизвестно. Но суд вряд ли поверит зеку-рецидивисту. Ване теперь грозит пожизненное заключение, или пятнашка, если повезет[16]. Полет продолжается, планет не видно, а звезды — просто блестки, наклеенные на внешнюю поверхность иллюминатора.

Парень, вернувшийся из отпуска, рассказывает: «Мама почитала тебя в интернете, говорит, что думала — плохо там у вас, а потом увидела статью в журнале «Профиль» и поняла, что все хорошо». Статья действительно получилась весьма радостной и оптимистичной, условия в исправительном центре названы «райскими». За кадром осталось слишком многое, даже тот факт, что пока осужденные давали интервью, за их спиной монументально возвышался Александр Леонтьевич Стасюк, тогда еще начальник исправительного центра. Заслышав крамолу, он начинал кричать и угрожать. Был на этой встрече вместе с журналистами и представитель департамента в штатском, не афишировавший своей профессиональной деятельности. Вместе они защищали честь исправительной системы от «лжи и клеветы». У них это получилось. Журналисты, очарованные харизмой начальника, даже упустили тот факт, что на следующий день после их посещения, Александр Леонтьевич попался на получении взятки и отправился в следственный изолятор. Хотя они могли специально решить не упоминать об этой мелочи. Райские кущи не теряют всего очарования, оттого что охранявших их ангел оказался падшим.