Читать онлайн «Калинин». Страница 23

Вскоре с Лубянской подстанции Калинина перевели на Миусскую трамвайную подстанцию — тоже помощником дежурного монтера. Техником подстанции в то время работал опытный профессиональный революционер Петр Смидович. Здесь, на станции, вместе с монтерами С. Чуркиным и М. Ивановым Калинин устроил хранилище подпольной литературы.

Будни и праздники были насыщены собраниями, диспутами, печатанием листовок, опасными ночными рейдами по путаным московским улицам — приходилось ночью распространять листовки, переправлять их надежным людям.

На бесконечных диспутах с меньшевиками-ликвидаторами и отзовистами Калинин доказывал, что новый революционный кризис неизбежен, что главное сейчас в том, чтобы воспитать, организовать и сплотить пролетариат, крестьянство, армию, используя и легальные и нелегальные формы борьбы.

Законы того времени давали рабочим некоторую возможность для легального объединения. Пользуясь этими возможностями, они создавали свои клубы, культурно-просветительные общества, курсы, воскресные школы. Все эти легальные организации большевики стремились использовать для налаживания марксистской учебы, проведения нелегальных собраний и т. п. Вот за создание такой легальной организации взялся и М.И. Калинин.

На одном из небольших домишек в районе Миусской площади вскоре появилась вывеска: «Клуб для небогатых слоев населения». Сюда вечерами приходили рабочие. Убедившись, что все спокойно, выставляли у дверей патруль и начинали очередное собрание.

Внешне все выглядело вполне законно: и название — клуб, и сборы рабочих по вечерам — собираются члены профсоюза рабочих и служащих московских предприятий — организации, разрешенной правительством, читают дозволенную литературу. И все же полиция пристально следила за клубом. Калинина занесли в списки охранки. Он продолжал числиться под кличкой «Живой».

Если бы даже не было ничего известно об этом периоде жизни Калинина, то по одной лишь его кличке можно было судить о его делах. Полиции он казался вездесущим. Там, где едва лишь намечалось волнение рабочих, можно было видеть Калинина. В профсоюзе — Калинин, в клубе — Калинин, после работы дольше всех задерживается на подстанции опять Калинин.

Михаил Иванович уже привык жить настороженно, привык каждое свое действие сопровождать вопросом: «А все ли улики уничтожены?» И полиция, понимая, что без Калинина революционная работа не обходится, усиленно искала предлог для его ареста. И такой предлог нашелся. Официально клуб «Для небогатых слоев населения» зарегистрирован не был. Придравшись к этому обстоятельству, полиция выписала ордер на арест Калинина.

Так на счету Михаила Ивановича прибавилась еще одна тюрьма — Сущевский полицейский дом.

Долго держать Калинина в тюрьме было нельзя — улик не хватало. Поэтому полиция вынуждена была отпустить его, взяв подписку, что он немедленно покинет Москву.

Снова — в который уж раз! — вынужден был Михаил Иванович уехать в Верхнюю Троицу.

Эта ссылка в деревню была для него особенно тягостной. В Питере начинался новый подъем революционного движения, а тут сиди себе в тишине! Несколько раз пытался он в это время устроиться в Петербурге, но вынужден был снова и снова возвращаться в деревню — либо высылали, либо сам скрывался от полиции.

Так Михаил Иванович приехал в Питер в начале 1911 года и устроился было на Орудийный завод, но не успел включиться в работу, как был арестован и без лишних слов выслан в деревню.

Но и здесь полиция не оставляла его в покое. Раз в деревню (это было в 1912 году) явился отряд жандармов во главе с приставом. Начали обыск. Ощупали даже Марию Васильевну. Осерчав, она сбросила с себя пониток, кинула в лицо стражнику:

— Нате, ищите хорошенько…

Искали долго и, конечно, ничего не нашли. Потом начали допрашивать крестьян.

Пристав интересовался, не собирает ли Калинин народ, не ведет ли противоправительственных бесед, не читает ли книг запрещенных. Крестьяне прикидывались непонимающими.

— Не-е, — говорил один, — Михайло живет справедливо, мужик хороший.

— Хороший! — злился пристав. — Ссыльный, не по своей воле в деревне живет, а ты говоришь — хороший…

— Грамотный мужик Михайло, ваше благородие, — стоял на своем крестьянин, — умный мужик…

В пот вогнали пристава, а ничего не сказали.

Выждав некоторое время, Калинин опять едет в Питер. Вновь ему удается устроиться на Орудийный.

Об этих своих поездках в Петербург он с большой теплотой будет вспоминать позднее.

«…Приедешь из провинции на Николаевский вокзал, денег, по обыкновению, ни гроша, выходишь на Знаменскую площадь, идет липкий, мокрый снег. Скупой питерский свет скрывает конец проспекта 25 Октября (Невский проспект. — А.Т.). Вдыхаешь полной грудью воздух столицы. Ах, как хорошо! Если есть деньги, на трамвай сядешь, а нет — быстрее трамвая айда на Васильевский, Выборгскую или Нарвскую заставу, к выходу рабочих из заводов. Там встреча с товарищами, выходящими с ра-: бот. Кормят обедом. Устраивают с квартирой. Пускаются в ход все пружины на поступление в завод на работу.

Вечером тесная компания — идет обсуждение заграничных новинок, новые тезисы Ленина, дающие богатый материал в полемике против меньшевиков…»

Ликвидаторы и троцкисты в это время обратились к рабочим с призывом подписать петицию в Думу с просьбой разрешить свободу союзов, собраний, стачек и т. п. Большевики разъясняли вздорность этих требований. Они говорили о том, что никакие свободы невозможны, пока страной правят черносотенцы, а во главе государства стоит главный помещик — царь. Рабочие не пошли за меньшевиками. Им удалось собрать под петицией лишь 1 300 подписей.

Перед большевиками встала задача — укрепить партию, усилить руководство революционным движением масс.

В период реакции Центральный Комитет партии фактически перестал существовать. Уцелевшие после разгрома большевистские группы находились в глубоком подполье. По указанию Ленина, жившего в то время в Париже, развернула работу Российская организационная комиссия, куда входили Г.К. Орджоникидзе, С. Спандарян, И.И. Шварц. Они вели подготовку к партийной конференции, которая должна была очистить партию от ликвидаторов.

Усилия Российской организационной комиссии давали свои плоды. Вскоре был восстановлен Петербургский комитет партии. Условия и характер работы руководящего партийного органа тогда были, конечно, совсем не похожи на сегодняшние. Достаточно сказать, что во всей петербургской организации в то время насчитывалось не более ста двадцати большевиков. Из них двадцать два — в Выборгском районе. ПК создавался в эти годы так: заводские ячейки посылали своих представителей в районные комитеты, а те, в свою очередь, тайным голосованием избирали свои исполнительные комиссии. Из представителей этих комиссий и создавался Петербургский комитет, также избиравший Исполнительную комиссию. Правда, нередко случалось так, что по конспиративным соображениям Петербургский комитет вынужден был, не дожидаясь выборов в районных организациях, привлекать к работе комитета новых членов. Это называлось кооптацией.