Читать онлайн «Генерал Симоняк». Страница 27

Симоняк шел сразу за провожатым. Когда небо прочерчивала ракета, он оборачивался к своим спутникам:

- Пригибайтесь!

И приседал сам.

В предрассветном сумраке командиры пристально разглядывали неприятельские проволочные заграждения, очертания разбитых домов в поселке Усть-Тосно, низкие болотистые места справа от него, Симоняк ставил задачи полкам.

Предстоял первый наступательный бой. Бригаду еще весной преобразовали в 136-ю стрелковую дивизию. Часть гангутцев - командиров и политработников ушла. Романова назначили членом Военного совета армии, Кетлерова забрали в штаб фронта, Соколова и Никанорова назначили комендантами укрепрайонов, Даниленко и Сукача выдвинули командирами полков. Большую группу ханковцев, младших командиров, после окончания краткосрочных курсов произвели в офицеры.

Из старых командиров полков остался лишь Яков Иванович Кожевников. Другим полком командовал Шерстнев.

- Вот что, Шерстнев, - сказал ему как-то комдив, - пора тебе кончать штабную службу. Пойдешь полком командовать.

Александра Ивановича это предложение удивило. Ему казалось, что Симоняк не очень к нему благоволит.

- Справлюсь ли, товарищ генерал... Батальоном командовал, а полком не приходилось. Комдив усмехнулся:

- Побаиваешься, значит? Не дрейфь! Пойдет у тебя. Не боги горшки обжигают.

Симоняк давно присматривался к Шерстневу. Еще на Ханко он убедился, что этот вспыльчивый капитан - человек настоящей военной закалки, требовательный к себе и подчиненным, прямой и справедливый.

Симоняк смело выдвигал людей. Начальником штаба дивизии стал подполковник Иван Ильич Трусов, третий полк возглавил Савелий Михайлович Путилов. Новым военкомом дивизии стал Иван Ерофеевич Говгаленко. Передвинулись, выше и многие командиры рот и взводов.

Операция по захвату плацдарма на правом берегу Тосны и овладению населенными пунктами Усть-Тосно и Ивановское проводилась почти одновременно с наступлением войск Волховского фронта, прорывавшихся в направлении станции Мга. Начала ее хорошо известная в Ленинграде дивизия генерала Донскова. Ей удалось занять сильный вражеский опорный пункт, каким являлось Усть-Тосно, и небольшой плацдармик в поселке Ивановское.

Расширить плацдарм дивизия не смогла. Гитлеровцы подтянули резервы, усилили систему огня, и новые атаки не приносили успеха. Командующий 55-й армией генерал В. П. Свиридов решил ввести в бой 136-ю дивизию.

Первым должен был наносить удар вдоль железной дороги 342-й полк, которым командовал Яков Иванович Кожевников, а затем и два других полка дивизии. Комдив указал командирам частей участки их наступления и тут же подчеркнул: местность открытая, ровная, пробиться по ней можно только атакуя стремительно, умело взаимодействуя с артиллерией...

С рекогносцировки Симоняк вернулся на командный пункт дивизии. Небольшая землянка была врезана в обрывистый берег Невы. Грохотали разрывы снарядов, осколки свистели в воздухе и гасли в холодной невской воде.

- Как мост, готов? - спросил Симоняк Трусова, как только переступил порог землянки.

- Командир саперного батальона доложил, что четыре звена собраны, их можно буксировать на место.

- Съезжу к ним.

Звенья штурмового моста заготовлялись в Усть-Ижоре. Комбат капитан Ступин показал их генералу.

- Кто их установит на реке?

- Вот он, - указал Ступин на коренастого сапера. - Сержант Павленко со своим отделением строил, ему и наводить переправу.

Симоняк пристально посмотрел на сержанта. Тот стоял спокойный, ни одна жилка не дрогнула на его обветренном, строгом лице.

- Знаете свою задачу?

- Так точно, товарищ генерал!

- Гляди, чтоб всё в порядке было. Наведете мост - побьем немцев. Нет - они нас вперед не пустят.

- Мост наведем, товарищ генерал.

Бои предстояли трудные. Об этом Симоняку напоминал генерал-лейтенант артиллерии Леонид Александрович Говоров. С июня он командовал Ленинградским фронтом и несколько раз уже побывал в дивизии. Говорил он обычно мало, больше смотрел и слушал. Вид при этом у него всегда был хмурый, суровый. И глядя на него, трудно было угадать - доволен он виденным или нет.

Перед боями Говоров встретился с Симоняком в штабе 55-й армии. Разговор был коротким.

- Мы провели недавно, - сказал командующий, - несколько частных операций под Старо-Пановом, Путроловом и Ям-Ижорой. Зацепились за Ивановское. Вашей дивизии, товарищ Симоняк, надо, форсировав Тосну, пробиваться в глубь вражеской обороны, навстречу войскам Волховского фронта. Вы к этому готовы?

- Ждем сигнала, товарищ командующий.

Полки дивизии подтянулись к району боевых действий. В батальонах и ротах проходили партийные и комсомольские собрания, солдатские митинги. На один из них попал и Симоняк. К началу он опоздал. Подошел, когда с машины-полуторки произносила речь худенькая черноволосая женщина. Она держала в руках косынку, которая развевалась на невском ветру, подобно красному стягу. Женщина говорила горячо и взволнованно о жизни ленинградцев, об их доблести в труде и беззаветной борьбе.

- Кого мы считаем ленинградцами? - спрашивала женщина и тут же сама отвечала: -Не только тех, у кого отметка в паспорте, что они родились или жили в нашем городе до войны. Ленинградцы - это все те, кто защищает его от фашистских душегубов и вешателей. Вы все, товарищи бойцы, наши братья ленинградцы.

- Кто это? - обратился Симоняк к начальнику штаба 269-го полка Меньшову.

- Учительница с Выборгской стороны Чернецкая.

- Душевно говорит. Людей за живое задела.

Вокруг стояли плотной стеной командиры и бойцы. Волнение было на их лицах.

Отвечали представительнице Ленинграда Говгаленко, сержант Клюквин, ефрейтор Соловьев. Их речи тоже пронизывала боль за страдания ленинградцев, ненависть к врагу.

Слова действовали словно детонаторы. Ни одного человека война не обошла стороной. В кармане Симоняка лежала фотография жены. Александра Емельяновна прислала ее недавно из Куйбышева. Просила никому не показывать.

Николай Павлович смотрел на снимок, и сердце холодело. Тяжело, видно, приходится Шуре. Недоедает, конечно, недосыпает, себе, видимо, во всем отказывает, чтоб ребят поддержать. Симоняк, не медля, написал письмо.

Здравствуйте, дорогие мои!

Ваше письмо получил. Твою фотографию, Шура, тоже.

Что с тобой стало, просто понять не могу. Ведь здесь народ большие трудности испытывает, питался зимой крохами, и то редко сейчас встречаешь таких, как ты выглядишь на фотографии.

Шура, ты должна думать и о себе. Ведь ребят надо поднимать. И это ложится на твои плечи. Я далеко от вас, и как помочь тебе, просто ума не приложу...