Читать онлайн «Зарево над волнами». Страница 11

Тем временем командир отряда подробно изучал с офицерами план предстоящей операции, объяснял им особенности местности и системы вражеской обороны. Люди успели привыкнуть к своей необычной службе. Даже внимательный взор не подметил бы на их лицах и тени волнения. Уходящие на задание держались бодро, шутили, беззаботно подтрунивали над товарищами.

- Смотри, Володя, - подчеркнуто строго советовал Сморжевскому Борис Жуков, - если пристукнешь фрица, не забудь о своей одесской вежливости - извинись, как положено.

- За это ты мне не напоминай, - в том же тоне отпарировал Сморжевский. Чтоб фрицы были так здоровы, как Одесса их любит.

- Будь другом, поделись опытом вежливости. Например, что ты скажешь, если придется стукнуть Гитлерова племянника прикладом по чердаку? - не унимался Борис.

- Что скажу?

- Ну да...

- Пардон, - церемонно поклонился одессит. - Это словечко мои предки запомнили еще с времен французской интервенции. Оно и теперь при некоторых обстоятельствах очень кстати.

Начало темнеть.

Уходящие на операцию построились. Командир с комиссаром обошли строй, проверили оружие, снаряжение. Оба остались довольны.

Погрузились на катера, и те взяли курс на запад.

Высадились без помех.

Дневали на горном склоне, покрытом густой щетиной начавшего желтеть кустарника.

В назначенное время боевые группы вслед за проводниками стали продвигаться на исходные рубежи и здесь сосредоточиваться. Ждали сигнала к атаке. Вот и он. В звездное небо взвилась ракета и рассыпалась каскадом красных брызг. Сейчас же грянуло могучее "ура", и лощина задрожала от гулких залпов и разрывов гранат.

Пулеметные точки врага встретили отряд плотной завесой огня. По заранее намеченному плану отдельные группы бойцов зашли с флангов и подавили пулеметы, преграждающие путь вперед.

Отделение старшины 2 статьи Владимира Сморжевского вступило в бой с охраной складских помещений. Пользуясь темнотой, краснофлотцы подкрались к колючей проволоке, одним махом преодолели ее и завязали рукопашную схватку у стены первого склада. На Сморжевского налетел высокий унтер-офицер. Владимир, всегда отличавшийся поразительной находчивостью, и тут успел сориентироваться. Он неожиданно для противника упал тому под ноги, сбил на землю и тут же пружинисто вскочил. Роли поменялись. Гитлеровец не успел вскинуть автомат, как старшина обрушил на его голову удар приклада.

- Пардон, - пренебрежительно бросил Сморжевский и устремился к немецкому солдату, который целился в одного из наших разведчиков.

Бойцы отделения проникли в складское, помещение. Вдоль стен громоздились высокие штабеля разнообразных ящиков, мешков, бочек.

- Ребята, взгляните только, шоколад! - крикнула Зина Романова. - А надписи-то, надписи на ящиках наши - русские.

- Уничтожить, - распорядился командир. - Все до капли уничтожить!

- Так наше же...

- Прекратить разговоры! Склад запылал.

Видимо, в нем оказалось продовольствие, взятое из недавно разграбленной карателями партизанской базы. Об этом печальном случае мы знали еще на Большой земле. И вот представилась возможность лишить противника недавно добытых трофеев.

У второго склада бой вспыхнул с новой силой. Целый час дрались моряки, пока им удалось подавить сопротивление немецкой охраны. В помещении оказались боеприпасы. Их тоже подожгли.

На пути отделения старшины 2 статьи Зайцева оказалась сильная огневая точка. Бойцы несколько раз ходили в атаку, но никак не могли ее подавить. Тогда командир отделения организовал несколько ложных лобовых атак, а сам с двумя бойцами пополз в обход. В тот момент, когда вражеские пулеметчики готовились к отражению очередного натиска в лоб, Зайцев с тыловой стороны швырнул в блиндаж связку гранат. Громыхнул тяжелый удар. Когда столб огня и пыли осел, на месте огневой точки дыбилась лишь бесформенная груда камней и бревен.

В одной из многочисленных атак тяжелое ранение получил комиссар отряда Серавин.

Бой принимал затяжной характер. На подмогу вражескому гарнизону спешили свежие силы. Было принято решение отходить в горы. Отбиваясь от преследующего врага, моряки постепенно оттягивались по крутым скатам, неся с собой раненых товарищей.

На рассвете стрельба стихла. Белые космы тумана медленно сползали по ущельям и таяли, словно растворялись в волнистой ряби моря. Со стороны Утришенка доносились глухие разрывы. Это продолжали рваться боеприпасы в подожженных складах.

Едва передохнув, моряки снова двинулись в путь. Нелегко идти по горным круговертям да еще нести на плечах раненых. Двое из них находились в особенно тяжелом состоянии. Краснофлотец Аркуша бредил. Комиссар отряда Серавин боль переносил молча, но на его лице отражалось такое нечеловеческое страдание, что даже у видавших виды бойцов сжимались сердца. На одном из привалов Аркуша скончался. Тело его не оставили врагу - понесли дальше.

Двое суток пробирались разведчики по горным тропам. Усталые, без воды и пищи, они с трудом передвигали одеревеневшие ноги.

- Стойте! - послышался негромкий, но властный окрик комиссара. - Стойте! Люди замерли.

- Подойдите ко мне, - попросил Серавин.

Он отлично понимал, что силы у всех иссякли и моряки больше не в состоянии продолжать путь с такой тяжелой ношей. Комиссар смотрел на утомленных, еле стоявших на ногах Левина, Алешичева, Игнатьева, Жукова, Зайцева, Дроздова... Родные, бесконечно родные лица.

- Слушайте, - снова заговорил комиссар. - Слушайте и постарайтесь меня правильно понять.

Он попросил боевых друзей похоронить Аркушу, а его, Серавина, оставить у могилы с автоматом и гранатами.

- Иначе, друзья, вам не выйти. А я, быть может, еще смогу сослужить последнюю службу - если немцы сунутся за вами в погоню, не пропущу их по этой тропинке.

Никто не проронил ни слова. Когда комиссар окончил, разведчики, не сговариваясь, словно по команде, подняли носилки и пошли вперед.

- Послушайте, - начал было комиссар.

- Не надо нас обижать, - сдержанно ответил за всех Борис Жуков. - Мы ведь, товарищ комиссар, черноморцы!

На третье утро группа кружным путем вышла к горе Медведь. Здесь разведчики похоронили своего боевого друга краснофлотца Аркушу. Не было громких речей. Не гремел традиционный салют - нельзя, рядом враг. Люди сурово клялись на могиле товарища до последнего вздоха сражаться за честь и независимость любимой Родины, громить проклятого врага без пощады, не знать страха в бою.

Вдали голубело ласковое море. Солнечные лучи щедро окрашивали его утренней позолотой. Все казалось тихим и безмятежным... Если бы не эта скорбная могила друга, если бы не черноватая дымка над Новороссийском, где гремели жаркие бои.