Читать онлайн «История куртизанок». Страница 72

Когда Вильгельм узнал о том, как саботируются его распоряжения, он поклялся наложить огромные штрафы на всех, кто снова осмелится разглашать секретную информацию. Однако он никак не мог судить имевших любовниц священников по светским законам. Они были подсудны лишь духовному суду. Что касается их любовниц, они не могли воспользоваться такой защитой, и потому Вильгельм стал притеснять их еще активнее.

Осужденный церковными властями за прелюбодеяние священник, как правило, платил штраф, три дня проводил на хлебе и воде, замаливая грех, нередко его обязывали совершить паломничество. Его любовница — сообщница на языке юристов того времени — также подвергалась штрафу и публичному унижению, а нередко ей выносили «общественный смертный приговор», то есть изгоняли ее из общины.

Сын Вильгельма, Максимилиан I, унаследовавший престол после того, как Вильгельм от него отрекся, желая уйти в монастырь, пошел еще дальше, чем его дед и отец. В результате Бавария стала, по определению историков, «религиозным полицейским государством», настолько репрессивным, что священники, сожительствовавшие с женщинами, скрывали эти отношения, а во многих случаях вообще от них отказывались. Однако похоть клириков от этого не меньше не стала, и мстительная политика Максимилиана привела к волне скандалов, поскольку расстроенные и обозленные священники, лишившиеся своих сожительниц, вступали в тайные сношения с женами мужчин прихода или незамужними женщинами из числа домашней прислуги. Дети, зачатые в результате таких тайных и опасных связей, оказывались не отпрысками любящих родителей, которых те холили и лелеяли, а бесспорными доказательствами греха прелюбодеяния. Иногда доведенные до отчаяния родители — отец-священник или мать, его сожительница, — бросали или даже убивали своих детей. Священники часто оставляли беременных любовниц, и тогда тем приходилось в одиночку нести бремя позора и нищеты, на которые их обрекало внебрачное материнство.

Многие священнослужители просто хранили личную жизнь в тайне. Под сильнейшим давлением церковного суда один престарелый клирик признался, что был отцом десятерых детей, которых родила от него сожительница, в то время серьезно болевшая шестидесятилетняя женщина. Другой служитель церкви, который уже явно утратил способность к интимным отношениям, рассказал, что все еще любит свою бывшую сожительницу. Некоторые священники оказывались неспособны сделать выбор между долгом, определявшимся их духовным саном, и семьями. Нередко они переезжали на заселенные протестантами территории, где получали возможность продолжать служение Господу, не отказываясь от общества любимых спутниц жизни.

Неослабное напряжение, определявшееся постоянной слежкой, ухудшало и портило сложившиеся отношения иногда настолько, что восстановлению они уже не подлежали. Особенно уязвимы были сожительницы. Гражданские власти, досадуя на то, что не могут ничего предпринять непосредственно против заблудших священников, терзали беззащитных женщин, с которыми те жили. Их подвергали допросам, причем они постоянно находились под угрозой «судебных пыток», не говоря уже об обычных обвинениях, осуждении и наказании.

Ко времени Реформации уголовное судопроизводство на законных основаниях велось с применением пыток. По словам известного римского юриста Ульпиана, они представляли собой «мучения и страдания, [причиняемые] телу в целях выявления истины»{145}. Пытка рассматривалась не как садистское насилие, а как преднамеренная процедура, призванная помочь осуществлению правосудия. Пытка не должна была приводить ни к смерти, ни к увечьям (хоть такое случалось нередко). Во время пыток непременно присутствовал лекарь, а нотариус при этом записывал все, что происходило. Признание, сделанное под пытками, следовало повторить на следующий день, а если обвиняемый от своих слов отказывался, его вновь подвергали пыткам. Но даже признание не всегда избавляло от пыток: допросы с пристрастием были нормой и после признания, поскольку виновных принуждали выдавать имена сообщников.

Женщин и детей обычно не подвергали самым мучительным и опасным для здоровья пыткам. Вместо этого им так крепко связывали руки, что прекращалась циркуляция крови, потом развязывали и связывали снова. Им не давали спать по сорок часов кряду. Иногда им обливали пятки горючей жидкостью и поджигали. Изредка женщин, как и мужчин, также растягивали на дыбе, пытали огнем и увечили. При мысли о пытках женщины, повинные лишь в том, что любили священника, приходили в ужас. Под влиянием напряжения, возникавшего из-за «посещений» и последующих репрессий, применяемых к нарушающим обет безбрачия священникам и их сожительницам, отношения между служителями церкви и их спутницами ухудшались.

Все чаще священнослужители, не желавшие соблюдать данный ими обет безбрачия, удовлетворяли плотские желания с помощью женщин, которых могли уложить в постель без всяких последствий. Вполне понятно, что претендентками на роль любовниц становились замужние прихожанки. Эти женщины были доступны, поскольку либо имели причины для встреч со священниками, либо могли их придумать. Им было совершенно ни к чему навлекать на себя гнев мужей, признаваясь в измене, а кроме того, они могли очень легко объяснить причину беременности.

Один священник стал настолько искусным совратителем, что превратил в любовное гнездышко свою церковь. Через потайную дверцу к нему по ночам украдкой приходили замужние любовницы. Потом он грешил с ними у самого алтаря. Немецкий священник Адам Захройтер действовал по-другому. Играя в азартные игры с мужем потенциальной любовницы, он усиленно подливал ему спиртное, пока тот не напивался до потери пульса. После этого Захройтер участливо помогал своему прихожанину добраться до дома, а когда мужчина засыпал крепким сном в собственной постели, клирик занимался любовью с его женой.

Другим отъявленным грешником был отец Георг Шерер; по собственному признанию, он начал грешить в 1622 г. и занимался этим до 1650 г. Шерер грешил по крайней мере с четырьмя служанками, каждую из которых отсылал в другой город, как только вступал в близкие отношения со следующей. Бывших любовниц отца Шерера, каждая из которых родила от него ребенка, причем двое детей умерли при подозрительных обстоятельствах, обвинили в грехе прелюбодеяния и в Мюнхене заточили в Соколиную башню, печально известную тем, что в ходе судебного разбирательства там проводились допросы с применением пыток. Перед допросами женщин предупредили, что, если они откажутся от сотрудничества, их подвергнут пыткам, а потом показали жуткого вида приспособления, действие которых им пришлось бы испытать на себе. При виде орудий пыток женщины проявили готовность давать показания.