Читать онлайн «Чичерин». Страница 10

В Лондоне Чичерин жил в гостинице вместе с делегатом съезда Лео Тышко, одним из талантливейших вождей Польской социал-демократической партии, который на V съезде поддерживал большевиков по всем важнейшим вопросам. За ним шла социал-демократическая фракция Польши и Литвы. На съезде поляки отвергли тактическую линию меньшевистского ЦК. Тышко решительно выступал против меньшевиков, которые отводили польским социал-демократам роль «центра» на съезде, а когда это не вышло, стали и в глаза и за глаза их поносить.

Чичерин внимательно следил за этой борьбой. В понимании происходившего на съезде ему значительно помог Тышко, которого, несмотря на позднейшие разногласия, Чичерин всегда вспоминал с большой теплотой.

Тышко решительно отверг «среднюю линию», на которую сбивался Георгий Васильевич, легко поддавшийся мелкобуржуазному влиянию меньшевистской среды в Загранбюро. На 14-м заседании съезда Тышко по этому поводу заявил:

«Средняя линия» в политической борьбе — это линии зигзага, линия шатаний и колебаний, это отсутствие всякой линии, выдержанной и цельной, тактический эклектизм, основанный на займах у соседей справа и слева. Как раз переживаемый нами бурный период требует от пролетариата великих решений, смелых и решительных выступлений, неуклонности и непримиримости в борьбе и поэтому менее всего благоприятен для «средней» тактики. Она могла бы только политически свернуть социал-демократии шею…

Но обращаясь к Чичерину лично, Тышко критиковал его беспощадно. Мягкому по характеру Чичерину непримиримость и бескомпромиссная позиция большевиков казалась слишком жесткой и твердой.

Вместо отказа от «средней линии» он сближается с меньшевиком Крохмалем (Загорским), не замечая его двурушничества и беспринципности. Этот благообразный, адвокатского вида интеллигент заинтриговал Георгия Васильевича. Он подолгу слушал его и как-то невольно подпал под его влияние.

30 апреля 1907 года в «Церкви братства» Плеханов открыл V съезд РСДРП. В кратком выступлении он призвал съезд решать все вопросы «спокойно», «Sine ira et studio» («без гнева и пристрастия»). Это облегчалось, по его словам, тем, что в партии «почти совсем нет ревизионистов». Но уже вопрос о повестке дня вызвал такие жаркие споры, что решать его пришлось на нескольких заседаниях. Чичерин ждал выступления Крохмаля, рассчитывая на его блестящую защиту меньшевизма. Но… Крохмаль лишь по обязанности зачитал список делегатов и два отчета ЦК — кассовый и издательский. Этим его официальное участие на съезде и ограничилось.

Положение с финансами в партии, как это следовало из отчета ЦК, было крайне тяжелое. Переезд из Копенгагена в Лондон поглотил почти все средства партии. Начались поиски денег. Чичерин тоже включился в поиски средств. Прежде всего он снял со своего счета в банке 3500 франков — почти все, что имел к этому времени, — и отдал их под расписку все тому же Крохмалю. В это время группа делегатов под заемное письмо с подписями всех делегатов съезда получила от Иосифа Фелса 1700 фунтов стерлингов. Съезд продолжал свою работу.

Меньшевики терпели одно поражение за другим. Это выводило их из себя. Свою озлобленность они не стеснялись демонстрировать и на заседании фракции, и особенно в частных беседах. Позже, давая оценку меньшевикам, Чичерин писал: «Я в Лондоне примкнул к меньшевизму, но меня сейчас же поразило, что меньшевики все время скулят и распускают нюни».

Тышко в своих разговорах был настойчив и не щадил самолюбия Чичерина. Тот обижался, уходил от Тышко и снова возвращался. Особенно обиделся Чичерин, когда на съезде, обращаясь к меньшевикам, под громкие аплодисменты большевиков Тышко сказал:

— Я хочу еще заметить, что товарищи меньшевики чрезмерно много говорят о своем марксизме: марксизм у них впереди, марксизм позади… Они как будто взяли марксизм на откуп и отрешают от него своих противников. Право, товарищи, вы слишком уж часто заявляете, что стоите на почве марксизма. Признаюсь откровенно, мне кажется, что вы не стоите на почве марксизма, а скорее лежите на ней.

Глава большевиков — Ленин, выступивший с докладом об отношении к буржуазным партиям, беспощадно раскрыл капитулянтскую позицию меньшевиков, их беспринципную попытку заигрывать с либерально-монархической партией кадетов. Съезд принял большевистскую резолюцию, меньшевики получили еще один удар.

Под огнем большевистской критики рушилась теоретическая платформа меньшевиков. Вечерами после заседаний Тышко продолжал развенчивать их теоретические бредни. В спорах с ним Чичерин отстаивал «свои» взгляды, призывал идти на соглашение со всеми без различия «революционными силами» и т. д. Он кипятился и пытался доказать со ссылками на историю правду меньшевиков, но Тышко призывал его более внимательно слушать выступления Ленина, учиться у него строгой логической оценке реальной действительности.

Чичерин не разобрался в истинных целях своих меньшевистских друзей, не желавших строить пролетарскую партию, требовавших принять их порочную идею «рабочего съезда». Он поддерживал эту линию, и, когда съезд отверг и это предложение меньшевиков, Чичерин воспринял это поражение как личную неудачу, сильно огорчился и ни на шутку рассорился с Тышко. Как он осуждал потом свое заблуждение!

Уезжал Чичерин из Лондона в подавленном состоянии, преувеличенное чувство личной обиды заглушило способность критически разобраться в происшедшем: ему явно не хватало революционной закалки.

В Берлине Чичерин вновь заболел. Друзья поместили его в больницу в пригородном местечке Целендорф. Оторванный от дел, он вновь переживал «свое» лондонское поражение. Позиция меньшевиков, их истеричность оставили неприятный осадок. Вольно или невольно, но приходилось признавать преимущество позиции большевиков, которые добились созыва съезда и нанесли сокрушительный удар своим идейным противникам.

10 июля Чичерин покидает стены больницы и снова с головой уходит в политическую жизнь: посещает собрании немецких социал-демократов, активно участвует в выпуске пропагандистской литературы, пишет статьи, готовит выступления русских социал-демократов. Он не подозревает, что Житомирский уже направил в департамент полиции подробный отчет о Лондонском съезде и в специальном доносе сообщил, что эсдек Чичерин развивает бурную крамольную деятельность. Немецкая полиции тоже проявляет повышенный интерес к делам русского «анархиста», который установил слишком тесные связи с врагами кайзера, шпики неустанно следят за ним.

А Чичерин действует. Перед ним теперь одна-единственная цель — способствовать объединению партии рабочего класса. «С прежней средою у меня все порвано. Горячо любимый пролетариат, милые, милые, дорогие товарищи, члены единой великой рати — вот мои ближние», — писал он в октябре 1907 года.