Читать онлайн «Перикл». Страница 24

В 472 году афиняне впервые слышат имя Перикла. Правда, известность приходит к нему вместе с чужой славой. В тот год победу на драматических состязаниях одерживает поэт, которого позднее назовут «отцом трагедии». 53-летний Эсхил, участник сражений при Марафоне и Саламине, представляет на суд зрителей трагедию «Персы» — единственное произведение в его творчестве, написанное на исторический сюжет. Эсхил славил эллинов, отстоявших свободу, и противопоставлял им варваров, которые расплачивались за свою надменность и дерзость, за нарушение божественной справедливости. Современники воспринимали трагедию как патриотический гимн. В конце века Аристофан сделает Эсхила действующим лицом комедии «Лягушки» и вложит в его уста слова о том, что в «Персах» он «учил, чтобы граждане наши все горели желаньем врагов побеждать».

«Персы» должны были пробуждать гордость афинян, сознание превосходства демократии над деспотизмом, внушать уверенность в неизбежности поражения тех, кто нарушит порядок, установленный богами.

И при всем том пьеса оставалась трагедией. Эсхил рассказал о победе эллинов, взглянув на нее глазами побежденных. Как заметили исследователи, ликовать над трупами врагов было бы бестактно и кощунственно. В то же время немыслимо, чтобы греки оплакивали павших захватчиков. Эсхил нашел единственную возможность прославить защитников Эллады, не позоря при этом их погибших противников и но навлекая на победителей гнева богов.

Как и его предшественник Фриних в пьесе «Финикиянки», Эсхил перенес место действия в Сузы, одну из персидских столиц. Именно здесь тревожные предчувствия охватывают хор старцев, советников царя. Напряжение нарастает, когда мать Ксеркса рассказывает о зловещих предзнаменованиях, которые ей посланы во сне: Ксеркс запряг в колесницу двух красавиц — Элладу и Азию. Одна послушно склонилась под ярмом, а другая стала вырываться из упряжки и в конце концов сбросила царя. «Кто же они, эти непокорные афиняне?» — спрашивает царица. И в ответ слышит: «Не рабы они у смертных, не подвластны никому».

Но вот приходит вестник. Он рассказывает о гибели персидского флота у Саламина, об отступлении разбитой армии и крушении честолюбивых планов Ксеркса. Сам же царь в разорванной одежде появится в конце трагедии и вместе с хором будет оплакивать свою судьбу. Горе побежденным! И чем безысходней их отчаяние, тем убедительней правота греков, тем величественней их подвиг. Именно так восприняли современники произведение Эсхила, которому присудили первое место среди трагиков, участвовавших в состязаниях 472 года. Впрочем, это было лишь очередное признание его заслуг — популярный драматург уже привык к победам. Но успех с ним делил и тот, кто организовал представление, — хорег. Хорегия считалась одной из наиболее обременительных общественных повинностей (литургий), которые ложились на плечи состоятельных граждан. Хореги набирали певцов и музыкантов, платили им жалованье, обеспечивали маски, костюмы, помещение для репетиций, нанимали учителей для хора. В тщеславном стремлении перещеголять соперника хореги не останавливались перед затратами, так что некоторые из них, как заметил комический поэт, «нарядив певцов в златотканые одежды, сами оставались в рубищах». Такой ценой приобреталась популярность, и цена эта не казалась слишком высокой. Победителя-хорега ожидала награда, имя его высекалось на камне (вместе с именами драматурга и первого архонта), который выставлялся у храма Диониса.

В 476 году подобной чести удостоился Фемистокл, подготовивший «Финикиянок» Фриниха. Уже тогда, говорит Плутарх, состязание хорегов было предметом честолюбивого соревнования. Но Фемистокл в ту пору уже находился в зените славы. Человек, поставивший «Персов» Эсхила, делал к ней лишь первый шаг.

В 472 году хорегию выполнял Перикл, сын Ксантиппа, из Холарга.

Имя произнесено.

О чем оно говорит рядовому афинянину?

Что его обладатель щедр и честно выполняет обязанности перед государством? Похвально, но не больше. Что он сын победителя при Микале? Вызывает доверие, но это доверие в кредит. Оправдает ли он его?

Перикл появляется на политической арене в 469–467 годах. Ему еще нет тридцати. Он пока не в силах четко сформулировать свою программу, как это сделал Фемистокл. Но он убежден: величие и процветание Афин — в их демократическом устройстве. Только оно способно обеспечить порядок и внутренний мир.

Потомок Алкмеонидов решительно встает на сторону демоса.

Потому ли, что таковы традиции рода? Или из честолюбия, толкавшего его на соперничество с вождем аристократии Кимоном (с отцом которого, Мильтиадом, враждовал и его отец — Ксантипп)? А может быть, Перикл и в самом деле уверовал, что благополучие свободного, полноправного демоса и есть источник могущества всего государства, то есть, выражаясь современным языком, уловил объективную потребность своей эпохи?

Так или иначе, Перикл начинает действовать. Его уже знают, как воина, участвовавшего в войне с персами. Теперь его видят на трибуне в Народном собрании, где он выступает против Кимона. Нет, он не бросается в бой очертя голову. Перикл движется к цели осторожно, избегая риска, соразмеряя силы, учитывая всеобщее настроение. А оно пока в пользу популярного полководца.

Кимон старше Перикла. Он отличился еще во времена Саламина. Именно он первым подал пример согражданам, когда Фемистокл предложил посадить Элладу на корабли: вместе с друзьями Кимон направился к Акрополю с уздечкой в руках, посвятил ее богине, взял взамен один из щитов и двинулся к морю, тем самым дав понять, что отечество нуждается не в коннице, а во флоте.

Он разгромил пиратов Скироса, подавил восстание союзников, очистил от персов берега Фракии, Геллеспонта, Боспора, нанес им двойное поражение — на суше и на море — при Евримедонте. Его призванием была война, даже став вождем партии аристократов, он оставался простым воином. Храбрый, открытый, прямой, веселый и общительный, Кимон снискал симпатии всего демоса. Особенно подкупала его щедрость. Ежедневно в его доме готовился обед, предназначенный для всякого, кто зайдет к Кимону. Он даже снял ограду вокруг своих полей и садов, чтобы каждый афинянин мог пользоваться их плодами.

Проводя время в пирах, в обществе гетер, Кимон мало интересовался науками и искусством, что не мешало ему заботиться об украшении Афин. Аристократ по происхождению, он, однако, вряд ли думал о реставрации старых порядков. Преклоняясь перед спартанским устройством, он противился реформам, слишком расширявшим права народа, и пытался задержать развитие демократии. «Мир с греками, война с персами» — к этому сводилась его внешнеполитическая программа. Своим сыновьям он демонстративно дал имена, связанные с названиями эллинских государств, — Лакедемон, Элей, Фессал.