Читать онлайн «Формула успеха». Страница 45

Годы спустя Меркель умер в нищете и забвении. Борман некоторое время после войны был в заключении. Когда ему было уже далеко за восемьдесят, я навестил его в Локарно. С легкой иронией мы смогли обсудить трудности, разделявшие нас в годы оккупации, и простились с миром. Большое впечатление произвело на меня то, как он ухаживал за больной женой.

Наиболее значительным преемником Бормана и Меркеля был доктор Л. В. Нольте, директор отделения компании AEG в Нюрнберге. Это был промышленник до мозга костей, человек, чьей единственной целью было добиться роста производства. Относясь к заводам «Филипс» с большим почтением, он, тем не менее, продолжил меркелевскую традицию вывозить целые машины радиоприемников. После него у нас было еще несколько «вервальтеров», которые в убыстряющемся темпе сменяли один другого. Мы, каждый из нас лично, подвергались все более сильному давлению, то есть выслушивали больше угроз, испытывали больше трудностей.

Но надо сказать, что оккупационные власти так никогда и не смогли поставить под контроль наше исследовательское подразделение. Мы работали над темами по одобренному немцами списку. Каждые четыре — шесть месяцев они проверяли, что сделано. Результат, как правило, разочаровывал, поскольку многие исследователи параллельно работали и над другими проектами. К счастью, мы всегда знали заранее, когда случится инспекция, так что в урочный час нужные инструменты и модели оказывались на рабочих столах. Но нигде вы не увидели бы полностью собранный пятнадцатикиловаттный передатчик, которому суждено было начать передачи из Эйндховена сразу после освобождения — он стал голосом новой радиостанции «Свободная Голландия». Для подполья передатчики собирались постоянно. По общему молчаливому соглашению я в эти дела не вникал. Продолжались наши эксперименты с телевидением, поскольку немцы осознавали его значение для послевоенной эры и знали, что их собственная промышленность не в состоянии выделить для такой работы ни времени, ни ресурсов.

Когда появлялся новый «вервальтер», я считал необходимым поближе с ним познакомиться. Поскольку работать с ним, хочешь — не хочешь, было надо, я предпочитал убедиться в том, что личной враждебности у него ко мне нет. По идее, отношение ко мне «вервальтеров» должно было быть следующим: «Пусть он не хочет обсуждать с нами нацистскую систему, но положиться на его слово можно. Сказал «да» — значит, да». В один из вечеров я встречался с новоприбывшим и объяснял ему, что такое «Филипс» и как мы работаем. У него оставалось ощущение, что его приняли, как положено. Подобная тактика куда лучше, чем бросить такого человека на произвол судьбы и предоставить ему опираться на информацию, поставляемую либо квислинговцами (как правило, лживую), либо немцами. Так что я взял за правило раз в два месяца встречаться и беседовать с «вервальтерами», причем предпочитал делать это у них дома, а не в конторе. Их, кстати, поселяли в домах тех филипсовских служащих, которые сумели вовремя уехать, укрепив собой наш зарубежный персонал.

Порой эти контакты с «вервальтерами» были для меня сущим мучением. Однажды, к примеру, нужно было провести с ними трудные переговоры, а в сердце моем полыхала ненависть к ним. Я понимал, что в таком состоянии никакой пользы для дела не добьюсь. Я понимал также, что это неверно и по существу — ненавидеть своих собратьев-людей, кто бы они ни были. Но мысленные разговоры с самим собой ничуть не уменьшили моей ненависти. Был только один выход из положения. У себя в кабинете я опустился на колени и взмолился: «Господи, изыми ненависть к этим людям из моего сердца; пусть они во власти дьявольской системы, они ведь человеческие существа!»

И во время переговоров, объективно излагая свои доводы, я вдруг понял, что мое личное отвращение к этим людям куда-то исчезло! Естественно, к согласию мы не пришли, но они выразили уважение к моей точке зрения. Оказалось возможным проявить твердость, не провоцируя их на резкие действия.

Мой опыт говорит, что Бог лучше всего помогает человеку, когда тот чувствует беспомощность. А в таком состоянии мы бываем сколько угодно, и особенно во время войны!

Была одна особенность, удивительно объединявшая всех «вервальтеров» без исключения. У всех у них никогда не было времени для последователей Мюссерта — голландского Квислинга. Они верно оценивали реальную стоимость такого рода персон. Среди 20 тысяч наших служащих квислинговцев насчитывалось не больше двухсот, причем очень немногие из них были настоящими фанатиками, и ни один не был назначен на сколько-нибудь значительный пост.

Это было чрезвычайно важно, ибо нет лучше способа уничтожить компанию или организацию, чем поставить неподобающих людей на ключевые посты. Если, к примеру, сделать бригадиром рабочего, не имеющего нужной квалификации, это закончится не только его личным крахом, но и крахом всех рабочих, которые работают под его руководством. Благодаря тому, что «вервальтеры» относились к квислинговцам без энтузиазма, мы смогли удержать кадровую политику в своих руках. Так что костяк нашей нидерландской компании остался неизменным.

«Вервальтеры» всегда были чужаками. В сущности, на «Филипсе» их почти не брали в расчет, и большинство решений принималось без согласования с ними. Особенно это касалось различных договоров о сотрудничестве с другими компаниями, достигнутых или измененных во время оккупации. К примеру, мы взяли под свой контроль завод по производству цоколей электроламп в Зеландии, который после войны превратили в самое передовое производство в мире; также взяли под контроль кабельный завод в Амстердаме и маленькую фабрику граммофонных пластинок, которая со временем стала основой нашей всемирной индустрии звукозаписи. Все это было сделано так, что «вервальтеры» даже ничего не заметили.

Я постарался с наибольшей пользой употребить время, освободившееся из-за того, что производство работало вяло, а поездки за рубеж стали невозможны. Часть такого досуга я посвятил работе профессиональной ассоциации. Меня часто поражало то, как наше типично нидерландское стремление довести все до совершенства — несомненно, с самыми лучшими намерениями, — сказывалось и на реализации германских планов. Но, будучи промышленниками, мы ведь и не могли не следовать, до известного предела, организационным начинаниям властей. Будучи вице-председателем Группы производителей электротоваров, я был вынужден уделять внимание этой, подпадавшей под их юрисдикцию, организации. Но свои встречи мы использовали для того, чтобы согласовывать распределение материалов и договориться о том, как объединенным фронтом встретить требования и нидерландских, и немецких властей, а совсем не для того, чтобы выполнить все декреты оккупантов.