Читать онлайн «Святые в истории. Жития святых в новом формате. IV–VII века». Страница 43

А верующим гораздо важнее другое…

Византийский агиограф X века Симеон Метафраст включил в житие святого Григория Великого всего одну историю.

Однажды к Григорию, когда он еще был монахом, сидел в своей маленькой келье и писал, явился нищий. Со слезами в голосе он рассказал, что был кормчим на корабле, но судно потерпело крушение, и он лишился всего – пропало и свое добро, и чужое. Григорий вызвал управляющего монастырем и распорядился, чтобы просителю дали шесть золотых монет. В тот же день нищий пришел снова, рассказал ту же самую жалостную историю и посетовал, что получил слишком мало денег. Григорий велел снова дать ему шесть монет. К вечеру проситель опять вернулся в монастырь, заявив, что уже сильно поиздержался.

«Поверь мне, отче, в ларце не осталось ни одной монеты», – сказал управляющий Григорию. Но тот велел поискать хоть что-нибудь, чтобы дать бедняку, – одежду или ценные вещи. Нашлось серебряное блюдо, на котором его мать, Сильвия, передала к обеду бобы, – и нищий унес его с собой.

Прошло несколько лет. Григорий стал римским папой и, по своему обыкновению, велел казначею позвать двенадцать бедняков, чтобы они разделили с ним трапезу.

Но за столом сидел и тринадцатый гость, лицо которого было чудно мерцающим: «То выступал он под видом старика, то под личиною юноши». При этом никто, кроме римского папы, его не видел.

Когда трапеза закончилась, папа Григорий отозвал тринадцатого гостя в свою комнату, и тот открылся, что он ангел и уже являлся к нему прежде под видом бедняка, когда получил двенадцать золотых монет и серебряный сосуд. И тогда, видя такое смирение его сердца и непоказное человеколюбие, Господь решил: «Быть тебе понтификом Святой Церкви твоей, ради которой Он также пролил Свою кровь, и преемником Петра, князя апостолов, дабы смог ты доставить каждому все, что ни понадобится».

Конечно, эта история очень похожа на красивую легенду.

Но слова Христа из Евангелия от Матфея о праведниках, которые тринадцатый гость напоминает Григорию, действительно как будто сказаны и о нем:

Тогда праведники скажут Ему в ответ: «Господи! Когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? Или жаждущим, и напоили? Когда мы видели Тебя странником, и приняли? Или нагим, и одели? Когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?» И Царь скажет им в ответ: «Истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25: 37–40).

Преподобный Максим Исповедник. Икона. XVII в. Сольвычегодск.

Чтобы мне не отступить

от правой веры.

В середине VI века в центре Константинополя рядом с императорским дворцом был построен грандиозный храм Святой Софии, Премудрости Божией.

Этому храму не было равных ни по размерам, ни по красоте. Все в нем поражало воображение: и полы из разноцветного мрамора, и колонны из яшмы и порфира, и великолепные мозаики на стенах, обилие золота и драгоценных камней, и даже само его удачное месторасположение.

«Этот храм представлял чудесное зрелище, – пишет Прокопий Кесарийский, – для смотревших на него он казался исключительным, для слышавших о нем – совершенно невероятным. В высоту он поднимается как будто до неба, и, как корабль на высоких волнах моря, он выделяется среди других строений, как бы склоняясь над остальным городом, украшая его как составная его часть, сам украшается им, так как, будучи его частью и входя в его состав, он настолько выдается над ним, что с него можно видеть весь город, как на ладони» («О постройках»).

Купол в храме Святой Софии получился и вовсе необыкновенным: через прорезанные наверху оконца храм наполнялся светом, который скрадывал в помещении все простенки и выступы. И казалось, что в храме вообще больше ничего нет, кроме купола – это был образ неба, желанного рая.

Появилась даже красивая легенда, что в храме Святой Софии купол подвешен золотой цепью к небесам.

Но была в храме Софии, Премудрости Божией, еще одна удивительная особенность: он почти не был украшен снаружи. И этим храм как будто всем говорил: помните, главное – не внешняя красота, а то, что находится внутри, содержание, смысл…

Максим Исповедник родился в Константинополе в 580 году в царствование императора Маврикия, в юности повидал правление Фоки-узурпатора, позднее служил в качестве первого секретаря при дворе императора Ираклия.

О его жизни, в особенности до событий, связанных с монофелитской полемикой, известно очень мало.

Примерно в 613 году Максим оставил общественную деятельность при дворце императора Ираклия и принял монашеский постриг в монастыре Хрисополя, города на азиатском побережье Босфорского пролива, напротив Константинополя (современный турецкий город Ускюдар).

Во время завоевания персами Малой Азии игумену монастыря Максиму с его верным учеником монахом Анастасием пришлось бежать. Считают, что какое-то время они жили на Крите и Кипре, а затем поселились в Западной Африке, в Карфагене. Скорее всего, в карфагенском монастыре Эвкратис, где подвизался и святой Софроний, избранный в 634 году патриархом Иерусалимским.

В этот период жизни Максим углубленно изучает творения Григория Нисского и так называемые «Ареопагитики», пишет собственные богословские творения. К одному из его ранних сочинений относят «Главы о любви» – оно состоит из коротких и емких афоризмов о том, что такое любовь человека к Богу.

«Блажен человек, который всякого равно любить может» («Главы о любви»).

Аскетический образ жизни, знание церковной истории, умение четко выражать свою позицию по самым, казалось бы, запутанным вопросам – все это принесло игумену Максиму большой авторитет в монашеской среде и в народе. В то время императоры, многие военачальники, знатные сановники имели «своих» монахов и старцев, у которых спрашивали совета перед началом больших дел, а то и требовали предсказаний. Но даже среди этих монахов игумен Максим считался человеком особенным – к его мнению все прислушивались, оно было очень весомым.

Собор Святой Софии, Константинополь (современный Стамбул, Турция).

Есть такие люди в каждом веке, которых принято называть совестью нации. Они могут очень редко появляться на людях, но при этом как будто всегда остаются у всех на виду.

В VII веке в Византии таким человеком был, несомненно, монах и писатель Максим Исповедник, который вовсе не принадлежал к высшей церковной иерархии и сознательно удалился из императорского дворца.