Читать онлайн «Сидней Рейли: шпион-легенда XX века». Страница 13

Рейли пришел сюда, чтобы встретиться со своим старым другом еще по Порт-Артуру Борисом Сувориным, сыном владельца одной из главнейших российских газет «Новое время» А.А. Суворина. Сам Борис считался известным журналистом. Его популярность подпитывалась скандальной женитьбой на цыганской певице Варе Паниной. Суворин слыл убежденным англофилом. За столом он был не один. Человека, с аппетитом поглощавшего многочисленные закуски, звали Александр Иванович Грамматиков. Суворин же, на правах друга, называл его просто Саша. В Санкт-Петербурге Грамматиков был модным адвокатом в пике славы. Его предки, знатные греки по происхождению, попали из Турции в Крым по приглашению Екатерины Великой, после того как в XVIII веке этот полуостров стал одной из областей России. Поскольку крымские татары долгое время жили под турецким подданством, в Крыму царило исламское вероисповедание. Озабоченная Екатерина делала все возможное, чтобы там проживало как можно больше христиан. Среди этих христиан и оказались предки уважаемого адвоката.

Приняв любезное приглашение Суворина присоединиться к трапезе, Рейли тогда, конечно, не думал, что Саша Грамматиков вскоре войдет в число его самых близких друзей. На протяжении нескольких последующих лет эти два человека почти ежедневно приходили обедать в ресторан «Кюба», садились за один и тот же стол, в одни и те же кресла. Борис Суворин довольно часто составлял им компанию. Уже после революции 1917 года, когда «Кюба» превратился в грязный продуктовый магазин, проходя мимо, Рейли всегда вспоминал место первой встречи с Сашей. Первое впечатление, которое агент произвел на Грамматикова, было весьма размытым. Рейли показался ему человеком без особых задатков, но способным ввести в оживление любую компанию, беседуя на различные темы с милой непринужденностью. Но даже после пятнадцати лет близкого знакомства адвокат так и не отделался от мысли, что его друг скрывает какую-то тайну.

Именно во время первой встречи в «Кюба» Рейли поделился с собеседниками своим планом организовать воздушные гонки на дистанцию в 390 миль из Санкт-Петербурга в Москву. Под эгидой этого предприятия Рейли Суворин и Грамматиков организовали авиационный клуб «Крылья», больше известный как «Крылышки». Своих аэропланов у «Крылышек» не имелось, но кто мог составить им конкуренцию, кроме единственного в России Императорского аэроклуба? Рейли лично отправился к президенту «конкурирующей организации» Каунту Стенбук-Фермору и заручился его поддержкой в вопросах совместного спонсирования и приглашения зарубежных авиаторов. Не учел он только одного: в России практически не было авиаторов, способных совершить перелет из Питера до Москвы.

Суворин взял на себя организацию широкой рекламной акции проекта, Грамматиков – сбор денежных средств, и гонки все-таки состоялись. Правда, назвать это мероприятие гонками можно было с большой натяжкой – из десяти пилотов, вылетевших из Санкт-Петербурга, до Москвы добрался только один, замечательный русский авиатор Васильев. На Ходынском поле его поздравил Рейли.

Участие в важном предприятии сразу придало агенту вес в санкт-петербургском обществе, сведения о нем через газеты просочились и в Европу. Для Маргарет, жившей в последние годы в Брюсселе и пропившей почти все свои деньги, показалось, что лучшего момента для восстановления прежних отношений с мужем не найти. По ее мнению, Рейли наконец улыбнулась удача и, очевидно, у него должны иметься деньги. Собственные финансы Маргарет находились в плачевном состоянии, а перспектива жизни в Санкт-Петербурге выглядела чрезвычайно заманчиво. Она прибыла к мужу без предупреждения.

Возвращение исчезнувшей жены привело Рейли в ярость, однако Маргарет, обладавшая странным, почти гипнотическим влиянием на супруга, как, впрочем, и на почившего в бозе Хьюго Томаса, осталась в российской столице. Она поселилась с Рейли на Почтамтской улице и там продолжала прикладываться к бутылке. Однако появление Маргарет нисколько не повлияло на триумфальное исполнение агентом своей миссии, ставшей сверкающим бриллиантом в истории мирового шпионажа.

Для прикрытия своей тайной деятельности Рейли занял должность в головном представительстве все той же пароходной восточно-азиатской компании, для которой заключил пару весьма выгодных сделок в Шанхае. Обретя целый ряд полезных связей, он значительно укрепил свои позиции в российском деловом мире. Несмотря на умеренность в еде и напитках, его часто видели в самых роскошных отелях и ресторанах. «Умеренность» Рейли не распространялась на особ женского пола – он содержал по нескольку любовниц одновременно. В шпионской практике женщины обычно считаются потенциальным источником опасности, однако Рейли умудрился превратить их в часть своей агентурной сети. Он виртуозно комбинировал дело и удовольствие, приятное и полезное. Любовницы выбирались исключительно из тех женщин, мужья или любовники которых представляли интерес для разведки. Не забывая своего старого пристрастия к азартным играм, агент частенько появлялся в Купеческом клубе, где за карточными столами собирались известные люди столицы.

Рейли обычно чувствовал, когда следует остановиться, если карта «не идет». Этого нельзя было сказать о его коллеге по работе в восточно-азиатской компании, главном бухгалтере Хоффмане. Стремясь щегольнуть, он потерял над собой контроль и проиграл солидную сумму казенных денег. На следующий день азартный бухгалтер принял цианистый калий в одном из номеров гостиницы «Европейская».

Всего лишь за несколько месяцев пребывания в России агент Рейли не только приобрел вес в обществе и в деловых кругах, но и придал себе тот имидж, к которому стремился. Для петербургских друзей он стал бизнесменом с оттенком таинственности, без настоящей национальности и политических пристрастий, законченным космополитом, заядлым картежником и волокитой. Словно при игре в шахматы, агент в дебюте выдвинул вперед несколько пешек. Теперь следовало браться за более «тяжелые» фигуры.

Российский флот, изрядно потрепанный за время Русско-японской войны, наконец стал восстанавливаться. Пятилетняя программа его реконструкции, одобренная Думой и санкционированная царем, вступила в силу в 1911 году. Целевое правительственное финансирование было огромным, однако мощностей судостроительных верфей и оборонных заводов хватило бы лишь на то, чтобы выполнить десятую часть задуманного. Постройку большинства кораблей пришлось заказывать за границей. Почувствовав небывалые прибыли, судостроители во всем мире начали свирепую борьбу за контракты.