Читать онлайн «Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера». Страница 35

Совокупность же всех этих событий выглядит тем более нагромождением бедствий, принявшим характер нешуточной трагедии — такой, что и мать могла с горя помереть!

Дать полное рациональное объяснение всей этой истории мы, конечно, не можем — тут явный дефицит необходимой информации.

Однако, еще один дополнительный факт позволяет скомпоновать все перечисленные осколки сведений в единую логическую мозаику.

Вернер Мазер также отдал долг расследованию сведений, упомянутых Гансом Франком в 1946 году — и постарался отыскать следы еврея Франкенбергера.

Найти следы того, чего и кого никогда не было, конечно, не удалось, но зато было найдено нечто отдаленно похожее: целое семейство не Франкенбергеров, но Фрабергеров, хотя и не евреев: «В материалах архива военного суда в Кремсе (Нижняя Австрия) встречается упоминание о семье Фрабергер. Мужчины в ней между 1830 и 1845 гг. отличались грубостью, агрессивностью и безудержной задиристостью. Один из них, Антон Фрабергер, в 1834 г. по решению суда (архив г. Кремс, № 115, т. 4 № 72) был даже выслан из Кремса, который находился примерно в 25 километрах от Штронеса, родины Марии Анны Шикльгрубер. В судебных делах постоянно встречается его имя, а также имена Михля, Матиаса, Бернда и Йозефа Фрабергеров. Для их поведения характерны посягательства «на личную неприкосновенность» и на «честь человека». Однако установить наличие отношений между Марией Анной Шикльгрубер и одним из Фрабергеров не представляется возможным».[252]

Это совсем как в знаменитом анекдоте советских времен:

Армянское радио спрашивают: Правда ли, что академик Амбарцумян[253] выиграл в лотерею автомашину «Волга»?

Армянское радио отвечает: Такой факт имеет место. Но только не академик Амбарцумян, а сапожник Амбарцумян, и не «Волгу», а сто рублей, и не в лотерею, а в преферанс, и не выиграл, а проиграл!

Наиболее существенное заключается, конечно, не в сути поданной Мазером информации, а в том факте, что в тех местах в те времена разбором преступлений (даже — хулиганства), совершенных гражданскими лицами, занимался на какой-нибудь суд, а военный!

Заметим и еще одно обстоятельство: если Мазер и другие историки не ограничились расследованием записей актов гражданского состояния, а заглянули даже в архивы действовавших в этой местности судов, то никаких следов ни исчезнувшего Йозефа Шикльгрубера, ни обстоятельств других таинственных событий в этой семье, относящихся примерно к 1821 году, они не обнаружили и там — иначе что-нибудь обязаны были бы об этом сообщить!

Что же там тогда вообще творилось и какую при этом роль должны были играть предки Гитлера?

Вот здесь-то мы и должны снова вернуться к особенностям занятий горных жителей.

Предки Гитлера, повторяем, жили в местности, отнюдь не изобилующей природной благодатью. Как и другие, Мазер пишет о ней: «местность вокруг Деллерсхайма никогда не была «цветущей и плодородной землей», а скорее отличалась очень чахлой растительностью на глинистой почве, которая весной и осенью была почти непроезжей».[254]

Выжить в такой местности, занимаясь исключительно сельским хозяйством, тем более — целых четыре столетия подряд, повторяем, практически невозможно: любой неурожай мог подкосить такое хозяйство под корень. Следовательно, требовались иные дополнительные источники доходов.

Правда, проживание в такой местности давало и определенные преимущества.

В Австрии, повторяем, до 1781 года процветало крепостное право. В Венгрии и на новейших восточных и южных окраинах Империи оно нередко доходило до чисто рабской зависимости крестьян от феодалов — как и в России XVIII–XIX веков. В собственно Австрии соблюдалась только крепость крестьян земле: они не имели права свободно покидать место жительства и обязаны были уплачивать феодалу налог (оброк) или отрабатывать трудовую повинность (барщину) на господских полях.

Считается, что в Австрии оброк и барщина в целом носили необременительный характер, но крестьяне терпели массу неприятностей от иных форм притеснения — им запрещалось пользоваться лесами и другими угодьями, целиком подконтрольными феодалам; последние нередко старались сгонять крестьян с земли, стремясь увеличить собственную запашку и т. д.

В этом смысле земляки Гитлера находились безусловно в лучшем положении, нежели большинство остальных: хотя они и считались крепостными (гитлероведы, однако, не приводят об этом никаких сведений, но, судя по опубликованным подробностям, Шикльгруберы и Пфайзингеры, например, очевидно числились крепостными графства Оттенштайн, в хозяйственных книгах которого и был зарегистрирован упоминавшийся брачный договор 1793 года[255]), но помещики не имели разумных мотивов для притеснения жителей столь невыигрышных для экономической деятельности мест, тем более — не должны были претендовать на собственную эксплуатацию таких земель.

Однако, это не снимало вопроса о необходимости иметь крестьянам собственные дополнительные доходы.

При этом совершенно никто и никогда не упоминал о каких-либо ремеслах, которыми занимались бы предки Гитлера. Георг Хидлер, супруг Марии Анны, подручный мельника — это просто несерьезно!

Не было среди них и каких-либо торговцев и иных предпринимателей, компенсирующих коммерцией дефицит средств, создаваемых сельским трудом. Хотя и тут можно назвать одного представителя семейства, уже упоминавшегося — Иоганна Непомука Хюттлера, брата Георга Хидлера: этот стал владельцем деревенского трактира, но произошло это только после 1853 года — и к этому мы еще вернемся.

Мало того: если бы предки Гитлера все-таки имели бы какие-либо дополнительные средства, то вкладывать их в собственное сельское хозяйство не имело ни малейшего смысла: вовсе не неурожаи оказывались главным бичом такой деятельности на протяжении прошедших столетий.

Почти постоянный грабеж — вот что процветало тут, начиная с Гуситских войн XV века, когда впервые имена Гитлеров возникли в каких-то хрониках, и кончая Наполеоновскими войнами XIX века, происходившими уже во времена детства и юности бабки Гитлера Марии Анны, ее брата Йозефа Шикльгрубера и ее будущего мужа Георга Хидлера.

Если в этом Богом забытом уголке и возникали чужаки, то, как правило, с самыми недобрыми намерениями!

Чем больше средств было бы при таких обстоятельствах вложено в сельское хозяйство — тем более это привлекало бы алчные взоры проезжих и прохожих грабителей и даже просто хулиганствующих «штурмовиков» времен Тридцатилетней войны.