Читать онлайн «Освобождение Атлантиды». Страница 32

Вместо этого она разглядела видение из совсем другого вида сна. Того, заканчивающегося тем, что она просыпалась на влажных простынях, испытывая боль и неудовлетворение из-за того, что первобытные воины, которых она иногда видела в своих видениях, касаясь некоторых артефактов из древних цивилизаций, просто не существовало в современности. Они точно не показывались в академических кабинетах штата Огайо.

Но она больше находилась не в Огайо. Сильное, мускулистое доказательство этого выбиралось из воды, совершенно обнаженное и мокрое всего в дюжине футов от нее. Кили никогда прежде не считала воду афродизиаком, но капли, нежно спускающиеся по телу Джастиса, вполне подходили под это определение. Они ласкали его повсюду, и она внезапно захотела коснуться его везде.

Языком.

Она закрыла глаза на мгновение от собственной глупости. Теперь ее влечет к похитителю? Но он был так осторожен с ней сегодня, и она видела его сильное горе из-за жертвы того мужчины.

Он же конечно не мог быть…

Она открыла глаза, не в состоянии противостоять желанию посмотреть еще разок. Он поднял руки, чтобы убрать тяжелую массу мокрых, распущенных волос с лица, и это движение сотворило с очертаниями его тела нечто определенно бывшее вне закона. Джастис был настолько высок, элегантно строен и мускулист, что бодибилдеры, которых она видела в университетском спортзале, по сравнению с ним казались приземистыми троллями. Его сильные руки — высоко на правом бицепсе виднелась запутанная, хотя и простая татуировка; его сильные ноги, очень мускулистая грудь, переходящая в бедра и… ох.

Ох.

Она попыталась сглотнуть, хотя ее горло пересохло, как пыль в закрытой пирамиде. Или атлантийцы ходили в перманентном состоянии возбуждения, или Джастис был действительно счастлив ее видеть.

Ее поразил удар чистого, обжигающего жара, превратив ее здравый смысл в серебряную катушку жидкого желания точно в том месте, где она хотела бы… О. Милостивый. Бог.

Он увидел, что она смотрела на него.

Застыв, она уставилась ему прямо в глаза, чувствуя, как от стыда горели щеки. Здравый смысл и смущение справились с жаркими гормонами, и она вскочила.

— Не приближайтесь ко мне, ладно? Только… наденьте какую-то одежду, и давайте поговорим, как цивилизованные люди, или цивилизованные люди и атлантийцы. Теперь, когда мы немного отдохнули, а вы, гм… стали чистыми.

Он не двигался и не сделал никакого угрожающего движения, но внезапно она почувствовала холодок тревоги. В его глазах горела какая-то непонятная эмоция, меняя их от темнейшего полуночного цвета до резкого сапфирового. Медленно, очень неспешно, его взгляд перешел с ее лица вниз к ее груди, где он задержался прежде, чем пройти дальше вплоть до пальцем на ее ногах. Мужская надменность и явное ощущение собственника в его взгляде, заставляли ее бежать, несмотря на то, что ее соски набухли и пульсировали в кружевных чашечках ее лифчика.

Она вовсе не будет ему отвечать. Ничто в ее воспитании или четко независимой личности не сделает ее женщиной, заводящейся от какого-то обнаженного лидера из тех времен, когда мужчины были мужчинами, а женщины — имуществом.

Но пока она себе говорила это, ее тело предавало ее, явно устав от одиноких ночей. И пока его взгляд неспешно проходил обратный путь вверх по ее телу, ее кожу покалывало, — она стала слишком чувствительной и отчаянно желала, чтобы он ее коснулся.

Это покалывающее ощущение, наконец, вывело ее из чувственного транса, в который он каким-то образом погрузил ее. Она вернулась к логике, осторожности и чертовому здравому смыслу.

— Прекратите, — рявкнула она. — Прекратите смотреть на меня, словно я — добыча, полученная в личном бою, и оденьтесь. Нам нужно поговорить о том, как выбраться отсюда, хорошо? Где здесь выход? Где проход или туннель, или какой-то суперволшебный атлантийский лифт, который, черт побери, выведет нас отсюда?

Он развел руки в сторону, ладоням вверх, как будто хотел показать, что не представлял угрозы.

К несчастью, это движение лишь лучше показало силу его мускулистых рук и заставило ее понять, что то, что она годами ходила на уроки по самозащите, всё равно не сделают ее равной ему, хотя воин был обнажен и безоружен.

Ну, он был обнажен. Но не слишком-то и безоружен, — прошептала ранее молчаливая ее часть, являющаяся злой соблазнительницей. У него тут очень большое орудие.

Великолепно. Именно сейчас она вдруг перешла к раздвоению личности.

Разумная ее часть вернулась в то самое личное состояния страха, ужаса и испуга, если принять во внимание мурашки на ее руках.

— Кили, прошу, успокойтесь, — тихо сказал он, как будто успокаивая раненное животное.

— Я успокоюсь, когда вы вытащите меня отсюда, — ответила она, гордясь тем, насколько разумным казался ее голос, в то время как сердце бешено билось в груди. — Но не так, как мы сюда попали. Никаких ужасных телепортаций[15]. Приемлемый, обычный туннель. Или лестница. Лучше лестница.

— Но…

— И оденьтесь! — крикнула она, потеряв терпение. — Мне всё равно, если вы похожи на ожившую греческую статую. Я хочу, чтобы вы оделись!

Он неспешно, опасно улыбнулся, — правда, его улыбку следовало признать смертельным оружием.

— Вы считаете, что я похож на статую?

Кили хмуро посмотрела на него.

— Одежда. Сейчас же.

Всё еще улыбаясь, он прошел к кучке одежды и совсем не быстро для мира ее разума, натянул штаны и рубашку, едва не заставив ее громко застонать.

Благодаря ему у нее теперь есть фантазии на ближайшие несколько лет. Если только она это переживет.

— Ладно, хорошо. Теперь вы оделись. Так что теперь ведите меня наверх.

Он покачал головой, быстро проходя по мозаичной плитке.

— Я бы хотел думать, что я освободил бы вас, если бы мог, несмотря на темные желания Иного внутри меня, Кили. Но я не совсем уверен, как мы сюда попали, так как сила транспортировки мне прежде была неподвластна.

— Но…

— Я не знаю, как воспользоваться ею снова, — он остановился, всего в нескольких дюймах от нее, глядя ей в глаза своими, полными ярко сине-зеленого пламени. — К несчастью, лестница, ведущая от Храма в эту пещеру, заблокирована скалой и грязью обвала несколько лет назад. Тут нет выхода.

К счастью, Кили никогда не страдала от клаустрофобии, даже не смотря на самые жестокие способы воздействия, которые применяли к ней в детстве, такие как резервуар для сенсорной депривации[16], в котором она провела всего один сеанс.

Они даже не подозревали, что восьмилетний ребенок может кричать так громко.