Читать онлайн «Однажды Сталин сказал Троцкому, или Кто такие конные матросы. Ситуации, эпизоды, диалоги, анекдоты». Страница 40

— Но позвольте! — вежливо возразил режиссер. — Зачем же все сразу. Это же не последний фильм советской власти!

В 30-х годах XX века благодаря плановой государственной экономике в СССР все подряд нормировали и распределяли. Однажды Елена Сергеевна Булгакова отправилась в магазин Литфонда получить бумагу для писателя Михаила Булгакова. А там ей — от ворот поворот. Оказывается, Булгаков и так получил больше нормы. Норма составляла тогда аж четыре килограмма бумаги в год.

Однажды, после долгого занудного сидения в приемной министра культуры Большакова, так и не дождавшись приглашения в его кабинет, знаменитый поэт Самуил Яковлевич Маршак ушел, оставив записку:

Писателя Зощенко изгнали из Союза писателей. Он ждал ареста. Один из соседей по дому вспоминает, как, возвращаясь поздно ночью домой, он на площадке между четвертым и пятым этажом на низком подоконнике неизменно встречал Зощенко. Рядом с ним лежала котомочка. При первой же такой встрече в ответ на удивленный взгляд Михаил Михайлович пояснил:

— Не хочу, чтобы это произошло дома.

Однажды поэт Илья Сельвинский присутствовал вместе с женой на приеме в Кремле. Когда вошла дипломат Александра Михайловна Коллонтай, к платью которой был прикреплен орден Ленина, жена шепнула на ухо Илье Львовичу:

— Я тоже хочу такую брошку!

В Переделкине выпивали поэт Александр Твардовский и драматург Исидор Шток. Прозвучал вопрос, который частенько возникает в таких случаях.

— Вот скажи, за что вы все-таки нашего Христа распяли? — допытывался нетрезвый Твардовский.

Драматург, хотя тоже был нетрезв, неожиданно быстро нашелся:

— Обстановка была такая, Александр Трифонович.

— Ну, раз обстановка…

Аккомпаниатор знаменитого певца Александра Вертинского рассказывал о любопытной беседе певца. Однажды после концерта в «Русском клубе» Вертинский разговорился с советским послом, и тот между прочим поинтересовался, собирается ли артист ехать в СССР. Александр Николаевич ответил, что он уже несколько раз «кланялся» и всегда получал отказы. Тогда посол вдруг спросил:

— Скажите, Вертинский, у вас была мать?

— Что за странный вопрос? Конечно.

— А сколько раз вы бы могли поклониться своей родной матери?

— Да сколько угодно.

— Тогда кланяйтесь еще раз…

Лев Троцкий, которому к тому времени уже исполнилось 58 лет, познакомился с 29-летней Фридой Кало. Его всегдашними обращениями к ней стали слова: «О лав, май лав!» — «Моя любимая!» Жена Риверы весьма приглянулась революционеру-изгнаннику. Между ними начался легкий флирт с перепиской. Наталья Седова пообещала, что не станет мешать счастью мужа и уйдет добровольно. Но Троцкий уговаривал ее в письмах: «Умоляю, перестань соревноваться с женщиной, которая значит так мало».

Сталин благоволил к балерине Большого театра Ольге Лепешинской. Она вспоминала, как однажды Сталин пришел за кулисы во время антракта: «Все трепетали перед ним. Я сидела и отдыхала. Он наклонился надо мной и что-то сказал. Я так взволновалась, что даже не запомнила его слова. Он постоял секунду-другую и ушел. Мой балетный партнер потом передал слова Сталина: «Как живешь, стрекоза?»

Знаменитый летчик Валерий Чкалов любил играть на бегах и просаживал там немыслимые суммы. Супруга Ольга не знала, как бороться с этой напастью. Ну не запрещать же Герою Советского Союза ходить на ипподром?! Однажды она пошла с ним и специально проиграла крупную сумму денег. Чкалова это впечатлило: с тех пор он прекратил ставить на бегах.

Однажды академику Минцу пришлось сидеть рядом с известным атеистом-большевиком Емельяном Ярославским. Шла XVIII партийная конференция. Минц сказал:

— Какое великое время мы переживаем, Емельян Михайлович! Я ведь каждый день подробно описываю в дневнике, чтобы для потомков сохранились даже мельчайшие детали нашей замечательной эпохи.

Многоопытный Ярославский осадил Минца:

— Этот дневник будет главным вещественным доказательством на вашем процессе.

Напуганный Минц закопал свой дневник на даче.

Известный киноактер Борис Андреев зашел в ресторан гостиницы «Москва» и оказался за одним столиком с двумя мужчинами. Один из них, судя по всему, был какой-то начальник, другой — его подчиненный. Между Андреевым и мужчиной разгорелся какой-то спор. Актер не сдержался и врезал своему оппоненту кулаком в лицо. Начальник рухнул на пол. Следом за ним был повергнут и его подчиненный. Как оказалось, пострадавшие были работниками НКВД: один — генералом, а другой — его адъютантом. 26 июля 1941 года Андреева арестовали и доложили Сталину. Сталин разрешил ситуацию как нельзя справедливо:

— Пускай этот актер еще погуляет, — сказал «вождь всех времен и народов».

Осенью того же года «Мосфильм» эвакуировали в Среднюю Азию. А через несколько месяцев на Ташкентской киностудии режиссер Луков приступил к съемкам фильма «Два бойца» с Марком Бернесом и Борисом Андреевым в главных ролях.

За полтора месяца до начала Великой Отечественной войны у одной москвички родилось трое близнецов. Их назвали Толей, Сашей и Мишей. Началась война. Софья Викторовна — так звали ту женщину — уехала с детьми в эвакуацию в Кемерово. Однажды, уложив сыновей в самодельные санки, она вышла на улицу. Мимо проходил мужчина.

— Извините, я вас, кажется, узнала, — обратилась к нему москвичка. — Вы Леонид Осипович Утесов?

— Да, это я. Приехал на концерты со своим оркестром.

— Познакомьтесь: мои близнецы. Не очень они худые?

— Не волнуйтесь. Вырастут — здоровяками будут, — ответил Утесов.

Утесов не ошибся — близнецы действительно стали здоровяками. Их знает весь хоккейный мир — братья Рагулины! Особенно преуспел Александр — трехкратный олимпийский чемпион, десятикратный чемпион мира, девятикратный чемпион Европы, девятикратный чемпион СССР!

Долгие годы своей жизни поэт Антокольский был связан с Азербайджаном, переводил «ведущих» поэтов, редактировал поэтические антологии. И вот однажды его пригласили на дачу к Багирову, тогдашнему хозяину Азербайджана. Когда кто-то из москвичей представлял Антокольского, Багиров внезапно произнес: