Читать онлайн ««Все объекты разбомбили мы дотла!» Летчик-бомбардировщик вспоминает». Страница 96

На другой день из информации с линии фронта мы узнали, что на направлении Севска наши войска прорвали первую полосу обороны противника на шесть-восемь километров.

С утра 27 августа, для поддержки ввода в бой и наступления соединений 2-й танковой армии на Севск, нам приказали в течение дня наносить удары по танкам, артиллерии и живой силе противника непосредственно перед наступающими войсками. В первом вылете командир полка приказал мне всем полком с двух заходов нанести удар по артиллерии и автомашинам противника в районе Лененим. При постановке боевой задачи летному составу особое внимание я уделил изучению линии фронта и сигналов ее обозначения для исключения сбрасывания бомб по своим войскам. Чтобы повысить эффективность удара, я приказал сбрасывать бомбы по сигналам ведущих в эскадрильях и звеньях, на самолетах которых летели такие снайперы бомбовых ударов, как Чернышов, Рябов, Черногорский, Полетаев и Тимонин.

Напряженное сражение, развернувшееся вокруг Севска, было видно еще издали при подходе к линии фронта. Земля кипела и вздымалась от сотен одновременных разрывов снарядов нашей артиллерии. Над Севском в смертельной карусели вился клубок наших и вражеских истребителей. Огненными метеорами, оставляя в небе черный след, летели к земле сбитые самолеты.

В пыли и дыму, стоящих над районом сражения, по вспышкам выстрелов с трудом находим две стреляющих артиллерийских батареи противника южнее Лененим, а на западной окраине этого пункта обнаруживаем восемь танков и до шестидесяти автомашин.

— Пять вправо, так держать, — передает Желонкин.

Через боевой порядок полка и рядом проскакивают наши «яки» и «фоккера», но нас не атакуют. Связанным смертельной схваткой вражеским истребителям не до бомбардировщиков.

— Бомбы сброшены. Обе батареи огонь прекратили. Разворот, курс сто, — отрывисто передает Желонкин.

По дорогам к Севску с запада и севера, поднимая тучи пыли, движутся колонны немецких автомашин, танков и артиллерии. Как потом выяснилось, это подходили к району сражения пехотные и танковые дивизии немецких войск[177].

Веду полк на повторный заход к началу боевого пути. Навстречу, выше нас, летят на цели колонны бомбардировщиков Пе-2, а ниже нас, изрыгая пламя пушек и ракет, шестерками и восьмерками фашистские войска и оборонительные сооружения атакуют штурмовики.

— Смотри, командир, какая сила, не то что в сорок первом, когда нам поддавали и сверху, и снизу, — радуется Желонкин.

Гордость за мощь нашей армии и авиации охватывает и меня.

На втором заходе две зенитных батареи противника начали обстреливать нас еще до пролета линии фронта. Между самолетами и выше разрывалось одновременно по восемь снарядов. Но маневрировать нельзя, штурман прицеливается.

— Бомбы сброшены, горят пять автомашин, — докладывает штурман.

Сразу же левым разворотом вывожу полк из-под зенитного огня и беру курс на аэродром. Во втором вылете наш полк под командованием Бебчика ударом по подходящим к Севску резервам уничтожил один танк и несколько автомашин с пехотой.

В этот же день наши войска овладели Севском. Бомбардировщики в эти дни оказали ощутимую поддержку наземным войскам. На другой день мы получили копию телеграммы с отзывом 2-й танковой армии, в которой говорилось:

«Командующему 16-й ВА генерал-лейтенанту Руденко. В период тяжелых наступательных боев по овладению г. Севск и разгрому немецко-фашистских войск, подходивших из глубины, мы получили большую помощь от наших соколов. Своевременные и мощные удары штурмовиков и бомбардировщиков помогли нам сорвать планы врага. От лица танкистов Военный совет благодарит вас, вашего… начальника штаба… командиров соединений, летный и технический состав. Командующий 2-й ТА генерал-лейтенант Богданов, член Военного совета генерал-майор Латышев, начальник штаба генерал-майор Прейсман»[178].

Прибывший командир корпуса Антошкин на аэродроме вручил ордена и медали летному и техническому составу, отличившемуся в боевых действиях на Курской дуге.

После награждения выступил командир эскадрильи Никонов. Он поблагодарил за награды и заверил командование, что еще сильнее будет наносить удары по врагу.

Все поздравляли награжденных, а получившие награды поздравляли друг друга.

— Хорошо бы еще орден Красного Знамени заработать!.. — мечтательно сказал Муратов, поглаживая новенький орден Красной Звезды.

— Не торопись, слава для нас на войне приятная и страшная вещь, — сказал штурман полка Каменский.

— Почему? — недоуменно спросил Муратов.

— Приятная, потому что всем нравится, когда ценят его заслуги. А страшной она становится для тех, увенчанных славой, кто почувствует себя обязанным от награды и попытается воевать еще лучше. Получил награду — радуйся, дерись с врагом честно, так, как дрался, а лучше всех сделать не пытайся. Таких пуля только и ждет, — ответил Каменский.

— Вашу мудрость я уважаю, но все-таки постараюсь заслужить орден Красного Знамени, — сказал Муратов.

В последующие дни мы продолжали наносить бомбардировочные удары по подходящим резервам противника, железнодорожным станциям и складам.

28 августа девятка бомбардировщиков под командованием Никонова ударом по железнодорожной станции Хутор Михайловский уничтожила и повредила десять вагонов и три цистерны с горючим[179].

В этот же день первая эскадрилья, во главе с Помазовским, разрушила и сожгла склад горючего на окраине Глухова. Над целью бомбардировщики были атакованы двумя истребителями ФВ-190. Из-за повреждения мотора самолет летчика Афонина В. А. начал отставать. Истребители противника сосредоточили на нем атаки, но умелым маневрированием по командам стрелков Афонин выводил бомбардировщик из-под огня противника, а стрелки Шулико В. А. и Фельдман М. И. меткими очередями не позволяли вести истребителям прицельный огонь по бомбардировщику с близкого расстояния. Один из «фоккеров» зашел строго в хвост и, прикрываясь стабилизатором самолета Афонина, начал сближаться с ним для атаки. Стрелок-радист Шулико метким огнем сбил фашистский истребитель, но одновременно своим же огнем начисто отрубил правую часть своего стабилизатора с рулем высоты. Бомбардировщик опустил нос и стремительно понесся к земле. Летчик Афонин, проявив мужество и высокий класс техники пилотирования, сумел вывести плохо управляемый самолет из отвесного пикирования и ушел от преследовавшего его истребителя в облака. Штурман Журавлев быстро восстановил ориентировку, вывел самолет на свой аэродром, где Афонин произвел посадку[180].