Читать онлайн ««Все объекты разбомбили мы дотла!» Летчик-бомбардировщик вспоминает». Страница 74

Черногорский задушевно беседовал с молодыми летчиками, штурманами и радистами, внушая им уверенность в успехе боевых действий и с юмором освещая разные ситуации. Беззаботный лихой вид и авторитет смелого и умелого штурмана рождали у слушателей веру в его слова.

20 февраля прибывшие в полк командир и комиссар дивизии представили личному составу нового командира полка майора Бебчика, бывшего командира эскадрильи 45-го бомбардировочного авиационного полка. Одновременно с Бебчиком из этого полка к нам были переведены старший инженер полка Галопа, штурман звена С. Орлов и несколько радистов и механиков.

22 февраля два самолета под общим командованием летчика Архангельского нанесли удар по аэродрому Сталино, а на обратном маршруте эта пара атаковала встретившуюся группу из восьми Хе-111, но — безрезультатно. Об Архангельском хочется рассказать особо.

Иногда долго присматриваешься и изучаешь летчика, пока определишь к нему свое отношение. А встречаются такие выдающиеся летчики, что взглянешь на его взлет и посадку, ощутишь в крепком пожатии руки и во взгляде целеустремленность, мужество и одухотворенность — и поверишь в него навсегда. Такое впечатление от первой встречи оставил у меня летчик Архангельский. Это впечатление с каждым годом укреплялось. У него открылись новые прекрасные грани духовного богатства талантливого летчика.

Старший сержант Николай Васильевич Архангельский родился в 1921 году. Закончив в конце 1941 года Чкаловское училище летчиков, он прибыл в наш полк. Получив боевую закалку в упорных боях лета 1942 года, в боевых действиях под Сталинградом, на Среднем Дону и в боях за Донбасс, он показал себя мастером бомбовых ударов и отважным разведчиком. По данным разведки, добытым Архангельским, полк и дивизия не раз организовывали удары по войскам и объектам противника. Неоднократно Архангельский вступал в воздушные бои с истребителями противника и атаковывал вражеские бомбардировщики.

Так, 10 июля 1942 года, при разведке аэродрома и резервов противника в районе Россоши, от зенитного огня на его самолете загорелся мотор. На объятом пламенем самолете он сфотографировал объекты разведки и только после этого полетел на свою территорию. Над линией фронта самолет атаковали два истребителя противника Ме-109 и подожгли второй мотор. В воздушном бою экипаж сбил один истребитель, потушил пожар на самолете и произвел посадку на своей территории, доставив ценные результаты разведки командованию.

2 февраля 1943 года, при разведке резервов противника, самолет Архангельского был атакован истребителями Ме-109 и Ме-110. Ведя воздушный бой, экипаж разведал большое скопление войск в районе Артемовска и, умело используя превосходство своего самолета в скороподъемности, ушел от преследовавших его истребителей в облака и доставил на аэродром данные разведки[135]. За силу и уверенность все его любили. Не задумываясь, с ним можно было разделить любую опасность.

Подвоз бензина из-за бездорожья на наш аэродром прекратился. Несмотря на это, 24 февраля пятерка бомбардировщиков под командованием Гладкова со штурманом Рябовым нанесла бомбардировочный удар по семидесяти фашистским самолетам на аэродроме Сталино, уничтожив и повредив семь самолетов противника[136]. После удара они произвели посадку в Миллерово, заправившись там бензином, а затем перелетели на наш аэродром Криворожье.

Вечером новый инженер полка на совещании руководящего состава доложил командиру полка о том, что оставшиеся в полку шесть бомбардировщиков латаны-перелатаны и только условно могут считаться боеготовыми и выпускаться на боевые задания. По этому докладу командир полка Бебчик приказал организовать бригаду из свободного техсостава и вести поиск запасных частей на сбитых самолетах в районе боевых действий.

— Все, что можно снять со сбитых самолетов, давно уже снято и использовано, — ответил на приказание Галома.

Над аэродромом нависли низкие облака, но нас всех вызвали на командный пункт. Получив доклад о готовности самолетов и боевых расчетах эскадрилий, командир полка Бебчик поставил боевую задачу. В условиях, когда наши войска отражают контрудары противника со стороны Краснограда, Первомайского и из района Чаплино, сегодня, 25 февраля, бомбардировочным ударом, без прикрытия истребителей, уничтожить войска и технику противника в железнодорожных эшелонах на станции Красноармейской. Командиром группы полка Бебчик назначает меня.

— А как с погодой, товарищ командир? — задает вопрос Черепнов.

— До меридиана Ворошиловграда сплошная облачность высотой двести метров, а дальше на запад ясно, — ответил Бебчик.

Указав экипажам места в боевом порядке и сказав, что заместителем в воздухе назначаю старшего лейтенанта Миленького, я с комиссаром Калашниковым ушел к самолету и стал готовиться к вылету.

Возвратился взволнованный стрелок-радист Наговицин, бегавший в штаб за данными по связи.

— Наговицин, говори скорее, что там случилось? — спросил комиссар.

— Ничего, я просто так.

— Пришел, так вываливай, не молчи, — потребовал комиссар.

— В штабе говорят, что в 745-м полку при налете на станцию Красноармейскую не вернулись три самолета, а вернувшиеся изрешечены истребителями и требуют ремонта, — ответил Наговицин.

— Какая выдержка! Ты хочешь этим своим сообщением воодушевить летный состав на удар по фашистским эшелонам на железнодорожной станции? — ругался Калашников.

— Да нет! Вы же спрашивали. Я хотел предупредить, — оправдывался Наговицин.

— Спасибо за предупреждение. Готовься к вылету и держи язык за зубами, — приказал я Наговицину.

Так как всякие тайны в полку распространялись с быстротой молнии, то о больших потерях в 745-м полку уже знал весь летный состав, в связи с чем почувствовалось некоторое уныние, напряженность и беспокойство людей. Не унывал, казалось, только Рудь.

К цели пришлось лететь на высоте, сто метров, но все летчики держались в боевом порядке четко, как будто и не было трудностей.

За Северским Донцом небо стало чистым, и солнце ярким светом залило боевой порядок эскадрильи. У Славяносербска самолет Погудина вдруг отстал от боевого порядка, а затем летчик доложил по радио о том, что на его самолете отказал мотор и он возвращается на аэродром.

Набираем высоту. Над линией фронта нашу группу обстреляли зенитки. Впереди станция Красноармейская. На путях стоят четыре эшелона. Бомбы летят в цель. Противодействия никакого.

— Разрушили три вагона, три попадания в пристанционное здание и несколькими бомбами разрушили железнодорожные пути[137], — докладывает Желонкин и дает мне обратный курс.