Читать онлайн «Прощание с Доном. Гражданская война в России в дневниках британского офицера. 1919–1920». Страница 51

Сидорин уехал на машине, чтобы осмотреть левый фланг, где воевали 2-я и 8-я дивизии, а поскольку в машине не оказалось места для его гостя, Ллойда Дейвиса, то последний неожиданно был предоставлен самому себе. Поэтому я пригласил его походить вокруг вместе с Прикеттом, который отныне был прикреплен к финляндской гвардии и был уверен, что лучше находиться «перед» передовой линией огня, чем «на» ней, для ведения боевых действий предстоящих нескольких дней.

В 2 часа пополудни дождь прекратился, так что я получил лошадей, и мы с Лаком, имея на руках приблизительный план местности для ориентирования, отправились на поиски 17-й батареи, тогда являвшейся частью 2-й стрелковой дивизии артиллерии. Была влажная, но солнечная погода, земля покрыта лужами, и мы двигались со скоростью пешехода, ощущая холод тумана, висевшего над голой, черной и недружелюбной степью, которая, казалось, простирается до бесконечности, монотонная и пустая, сворачиваясь в складки и долины с холмами, окрашенными в такой же мрачный цвет.

Мы отыскали штаб батареи в Лисках и встретили там ее командира, полковника Подцепукова, и полковника из 3-й Донской стрелковой дивизии, чей штаб находился в той же деревне. Я пообещал им немного материалов и медицинского содействия, а затем уехал на поиски позиций батареи.

Мне придали несколько нервозно выглядевшего казака-проводника, но так как Норманна Лака нельзя было назвать опытным наездником, нам пришлось двигаться медленно. Как только мы отъехали, красные начали обстрел деревни, но огонь велся с большим разбросом. Снаряды падали в 70 – 100 ярдах, и от них вспыхнули дома. Охваченные паникой жители бросились спасаться кто как мог – хотя ни один снаряд не лег ближе 50 ярдов от меня, – и дым от разрывов чернел на фоне ясного неба.

Мы проехали мимо позиции русских гаубиц – шестидюймовок, которые вели бой, – одна пушка вышла из строя, и артиллеристам оставалось едва ли по 20 снарядов на орудие на какое-то время, – ив конце концов отыскали так называемую «опасную» позицию 17-й батареи.

Град снарядов, к которому меня привели, вероятно, появлялся там в какое-то другое время, и голая степь вообще была лишена вида рвущихся снарядов. Определенно то тут, то там можно было насчитать от 40 до 50 воронок от снарядов, но офицеры отрицали наличие у себя каких-либо потерь в живой силе, и хотя шел уже четвертый день боев, вся череда их телег и бивуаки располагались в каких-нибудь 150 ярдах по прямой в тылу орудийных позиций. Орудия были безукоризненно чистые и отлично действовали, наблюдательный пост был там, где ему было положено находиться, то есть примерно в 600 ярдах впереди, а командир батареи стрелял в красный бронепоезд, только что появившийся, как медленно движущийся кусок металла, к югу от моста у Лисок. Солдаты в основном были удовлетворены имевшимся у них количеством британских снарядов, хотя тут не было запасных частей и масла для тормоза отката.

Над нами гудели два аэроплана, бомбившие станцию Лиски, но они никак не опускались до высоты ниже 1500 метров, что при отсутствии противовоздушного огня со стороны противника представлялось излишне большой высотой. Однако красные вступили в бой с ними, подняв ствол полевого орудия, осколки заставляли нас разбегаться, когда они стали со свистом врезаться в землю поблизости. Велся артиллерийский обстрел и наших передовых постов, находившихся перед предмостными укреплениями. Использовались главным образом бризантные снаряды, потому что имевшаяся у них шрапнель была очень ненадежна, и снаряды взметали вверх фонтаны черной земли и глины.

В вагон мы возвратились вечером прилично измотанными и нашли там несколько офицеров из окружения Янко, включая самого генерала, которых развлекал неутомимый Прикетт. Он обращался с высокопоставленными офицерами точно в той же самой манере, что и с молодыми и шумными, и те безоговорочно ему подчинялись.

На следующее утро после завтрака с финляндскими гвардейцами мы с Лаком поехали в Острогожск. Лак, испытывая боль, на этот раз сидел в деревенской подводе рядом с моим дорожным мешком и несколькими комплектами медицинского имущества, и в конце концов мы его оставили одного.

Мой казак-ординарец, видимо, хорошо знал дорогу, и мы проехали через деревню Конорицы, где были расквартированы Луганский и Гундоровский полки. Эти части удерживали южный берег Дона вдоль линии железной дороги с помощью небольших постов, поскольку между Лисками и Коротояком не было переправ.

Солдаты расположились у обочины дороги, занимаясь стиркой рубах, приготовлением еды и расчесыванием своих локонов, косясь одним глазом в сторону девушек и крестьянских женщин, приходивших со своими детьми поглазеть на бойцов. Воздух был полон запахов дыма и копоти, и хотя магазины были пусты, одна закусочная все же была открыта.

Эти два полка были укомплектованы спешенными казаками из района Луганска и завоевали себе большую славу во время последнего изгнания красных с Дона. В состав их бригады входила батарея британских 18-фунтовых орудий, и я дал ее командиру записку, по которой он мог забрать материалы из моего вагона, а также приписку Прикетту с просьбой дать посыльному, который предъявит эту записку, чаю и джема. Я все еще готовился к отъезду на Острогожск, как появился Лак, так что, оставив его заканчивать мой в любом случае несовершенный инструктаж на русском языке, я сбежал оттуда и продолжил свой путь. Едва успел я выбраться из деревни и повернуть на юг, как услышал справа от себя грохот канонады из всех видов орудий и увидел несчастный городок Коротояк под мощным обстрелом, а в некоторых местах виднелись огни пожаров, от которых дым черным столбом поднимался в ясное синее небо.

Я не имел представления о боевой обстановке, и несколько отрядов, очевидно, полностью по собственному намерению продвигались по степной дороге, по которой держал путь и я. Я с опаской поглядывал на них, но, похоже, никто особенно мной не интересовался или не был в состоянии просветить меня, так что я продолжал ехать в сторону Острогожска, потому что провел очень долгий день и хотел устроиться на ночлег до наступления темноты. И еще я пришел к выводу, что так как, видимо, все двигались от фронта, вполне возможно, что красные начали отгонять нас назад с северного берега реки.

Лак был в добром часе езды сзади меня, так что, напоив и накормив коня, я побрел в Острогожск в одиночку. Это была типичная степная деревня с низкими, стоящими вплотную друг к другу домами, на некоторых из них были крашеные причудливые резные украшения на карнизах крыш и дверных проемах и ярко разрисованные ставни. По широким деревенским улицам бродили куры и свиньи. На площади стоял запах лавра, а осенний ветер продувал село, расшвыривая красновато-коричневую листву.