Читать онлайн «Поход в Хиву (кавказских отрядов). 1873. Степь и оазис.». Страница 45

На восточном фасе крепостной ограды расположены три полукруглые башни. Над одною из них еще на несколько сажен возвышается четырехугольная деревянная вышка, а между двумя остальными расположены единственные ворота. Все внутреннее пространство крепости, занятое прилипшими друг к другу мрачными, темными и полуразрушенными саклями с одною мечетью, произвело на меня впечатление запустения и ужасающей бедности. Но куда делось это чувство, Когда я взобрался на вышку крепости и взглянул с высоты птичьего полета на окрестности Кята. Зеленеющия поля, темные сады с желтоватыми пятнами кишлаков и сеть блестящих на солнце [235] каналов, по которым дробились и без плеска скользили мутные воды великой реки, — развернулись предо мной, точно роскошные узорчатые ковры с серебряными коймами… Какою-то негой веял весь обширный кругозор, раскинувшиися пред моими глазами; и природа, и люди млели в неподвижности раскаленного воздуха. Только в одном месте, нарушая общую гармонию покоя, точно большой встревоженный муравейник, копошился наш лагерь, — лагерь далеких и незваных сюда пришельцев… [236]

Немецкая записка. — Движение к Кош-купыру и к ханскому саду. — Авангардная стычка. — Ночное нападение и угон верблюдов. — Авангардные развлечения под Хивой.
Вечером, 27 мая. Загородный ханский сад.

Утром, 25 мая, пред выступлением из Кята, в отряде была получена записка генерал-адъютанта Кауфмана, от 21 числа, написанная из предосторожности на немецком языке и извещающая о том, что он благополучно переправился через Аму, и с частью Туркестанского отряда находится уже в Хазараспе, в семидесяти верстах от столицы ханства. Прося о скорейшем соединении с ним наших отрядов, генерал уведомлял далее, что отряд его, состоящий из десяти рот, шести сотень, восьми орудий и двух митральез, будет под Хивой 30 мая. Генерал Веревкин ответил на том же языке, что 26 числа будет ждать под Хивой дальнейших приказаний…

«Итак, завтра под Хивой!» радостно восклицали [237] все, выступая из Кята. Казалось, просто не дождешься этого «завтра»!… Общее нетерпение и солдат, и офицеров растет по мере приближения к цели в такой степени, что все опечалятся не на шутку, если объявят, что будет, например, дневка сегодня или завтра. Между тем время за последние дни летит точно молния: в течение дня быстро меняющияся по пути картины не дают и почувствовать, как остался за плечами целый переход… Придя на место, уже чувствуешь и голод, и утомление, и не успеешь подкрепить себя крайне немудрым произведением какого-нибудь православного Лепорелло, как наступает вечер, клонит ко сну… А если еще пересилил на время этот сон и взялся за перо, — сразу чувствуешь все свое бессилие передать бумаге и картины своеобразной природы с ее культурными особенностями, меняющияся пред нами как в калейдоскопе, и наши впечатления, мелькающия также быстро, как эти картины, но часы пролетают как одна минута, прежде чем успеешь набросать несколько страниц…

Верстах в восьми от Кята отряды переправились через канал Шах-Аббат, столь же значительный как Клыч-Нияз-бай, по деревянному мостику, имеющему на восточной стороне глиняную башню, исправляющую здесь должность предмостного укрепления. Хивинцы уже перестали портить мосты, так как убедились, вероятно, что это совершенно бесполезно…

За каналом мы сразу вступили в сыпучие [238] пески, которые в этом месте врезываются клином в Хивинский оазис и почти разделяют его на две части. Пройдя еще верст пятнадцать в этой новой обстановке, мы подошли к Кош-Купиру и около 5 часов вечера остановились в его пустых, брошенных кишлаках.

Кош-купирские кишлаки, с окружающими их садами, лежат по берегам также огромного канала Казават, и принадлежат большею частью диванбегу и другим вельможам Хивинского ханства. Они представляют нечто особенное по своим размерам: можно сказать, что это положительно целые отдельные укрепления, заключающия в своих зубчатых стенах лабиринты всевозможных безоконных построек из глины, с несколькими просторными дворами. Не знаю, была ли в этом надобность, но вечером многие из кишлаков были преданы огню, и зарево их пожара долго освещало лагери соединенных отрядов…

В этот же вечер неожиданно прибыл Киргиз, который каким-то чудом один прокрался через все ханство и привез из Оренбурга почту… Почти со времени оставления Кавказа мы прервали всякие сношения с цивилизованным миром и, конечно, не знаем, что в нем делается. Сколько нового, неожиданного, быть может, произошло за это время в политической и общественной жизни народов, невольно приходило в голову, и с этими мыслями мы бросились в оренбургский штаб за свежими [239] газетами, но, увы! новейшие из них были от 25-го марта…

От Кош-Купира до Хивы всего около шестнадцати верст. Пройдя половину этого расстояния и переправившись через несколько каналов, вчера, около 10 часов утра, мы подошли к загородному ханскому саду, который отличается от кош-купирских кишлаков разве только своими еще более грандиозными размерами. Отряды расположились вокруг садовой ограды, а генерал Веревкин со своим штабом в самом саду.

Как только пришли сюда, подполковник Скобелев получил приказание продвинуться, если можно, вперед еще на несколько верст с двумя сотнями Уральских и Сундженских казаков, обрекогносцировать местность и затем, остановившись на удобном месте, составить род авангарда. Скобелев пригласил меня примкнуть к его поездке, и мы тронулись по направлению Хивы…

Уже в версте от ханского сада начали показываться по сторонам дороги небольшие партии неприятельских всадников, но продолжали подвигаться не обращая на них внимания. Держась в почтительном отдалении, всадники медленно отступали пред нами и скрывались за ближайшими садами. Отъехав версты две с половиной, мы вышли на небольшую равнину, пересеченную несколькими арыками; на мостике, переброшенном через один из них, копошилась спешенная толпа в несколько десятков человек. [240]

Чтобы не дать испортить мостик; Скобелев вызвал наездников из обеих сотен и приказал мне атаковать толпу. Мы понеслись в карьер с места. Хивинцы успели снять лишь несколько досок мостовой настилки, но заметив нас бросились к своим коням и ускакали прямо по дороге. Увлекаясь за ними, мы попали в узкую улицу между двумя кишлаками и вынеслись отсюда на большую равнину, окаймленную со всех сторон садами и глиняными стенками. Здесь неприятель рассыпался веером и скрылся в садах, а мы остановились посреди равнины, так как лошади были уже в мыле, и за нами не в первый раз раздавались сигналы «шагом» и «стой». Вскоре к нам присоединился и подполковник Скобелев со своими сотнями.