Читать онлайн «Шлиман». Страница 34

История с Ибрагим-пашой заставила Шлимана обратиться к Микенам, чтобы не терять напрасно времени. Но то, что вскрыли лопаты рабочих на микенском акрополе, было настолько грандиозно, что поглотило Шлимана целиком. Именно здесь, в Греции, таился ключ к троянским загадкам!

Смутна, но величественна была слава этого города. Гомер называет Микены «многолюдными» и «златообильными». Царь Микен — Агамемнон — во время Троянской войны был предводителем всего ахейского войска, своеобразным старшиной греческих царей. С именем Микен связан ряд значительнейших, основных древнегреческих мифов. Вслед за Гомером многие греческие писатели брали сюжетом своих произведений предание о коварстве жены Агамемнона — Клитемнестры — и о трагической судьбе его сына Ореста, отомстившего за отца, но ставшего потом сумасшедшим.

В середине V века до нашей эры микенский акрополь был взят аргосцами, строения его были разрушены. По дошедшим до нас свидетельствам, никто с тех пор на акрополе не селился. Лишь циклопические крепостные стены, наполовину вросшие в землю, высятся над каменистыми склонами горы. Ниже акрополя, в долине, находились так называемые толосы — подземные сооружения, сверху напоминающие курганы. Они были частью засыпаны, частью испорчены мародерами-кладоискателями. Крупнейший из этих толосов с чьей-то легкой руки издавна считался «сокровищницей Атрея».[74]

Шлиман хорошо запомнил урок «малой Трои». Если Троя гомеровской эпохи была лишь небольшим укреплением, то и Микены не могли быть многим больше. В таком случае описанные Павсанием могилы действительно должны найтись внутри стен акрополя, которые в те времена были границей города. Высказанная десять лет назад догадка как будто подтверждалась теоретически, нужно было лишь практически доказать ее правильность.

Шлиман предпринял еще одну разведку. В конце июля 1876 года он с женой и с тремя афинскими профессорами поехал в описанный Гомером город Тиринф, нынешний Палеокастр. И здесь на скалистой горе был акрополь, обнесенный циклопическими стенами. Наняв полсотни рабочих, Шлиман заставил их выкопать глубокую и широкую яму на вершине акрополя и семнадцать разведочных шахт в нижнем городе. Вскрылись остатки новых, также циклопических, стен, сложенный из гигантских камней водопровод, и чем дальше от акрополя, тем ничтожней и «моложе» были находки. Теперь Шлиман уже был убежден, что гомеровские дворцы на самом деле являлись небольшими крепостцами.

Через неделю Шлиман, ободренный и уверенный в успехе, был в Микенах.

Прежде всего, нужно было открыть вход на акрополь, а стене были грандиозные ворота, украшенные двумя вздыбленными львами. Но лишь верхняя часть ворот виднелась из-под земли, наросшей за два тысячелетия. С Львиных ворот и начал Шлиман.

Откапывая ворота, рабочие наткнулись на огромные камни, очевидно упавшие с верхней части стены. Верный себе, Шлиман тотчас нашел объяснение: они, вероятно, были сброшены микенцами на аргосцев, штурмовавших акрополь.

Таков уж был этот человек: он немедленно заставлял говорить немые предметы старины; воображению его было достаточно обломка каменной плиты, чтобы воссоздать яркие и часто даже правдоподобные! — эпизоды прошлого.

Забавную каморку в стене откопали рабочие рядом с Львиными воротами. Шлиман назвал ее жилищем привратника. Высота каморки — четыре с половиной фута. По этому поводу Шлиман замечает: «В героическую эпоху комфорт был незнаком, в особенности рабам, и поэтому его отсутствия не замечали».

Греческое правительство разрешало Шлиману вести раскопки только в одном месте. Но едва начались первые находки, как Шлиман забыл все формальности и обещания. Уже смутно вырисовывалось перед ним будущее величие картины возрожденных Микен. Ни одна черта в этой картине не должна была пропасть.

Пока одна группа рабочих откапывала гигантскую каменную плиту, служившую «порогом» Львиных ворот, другая была брошена на расчистку «сокровищницы Атрея», а третья копала внутри самого акрополя.

Археолог Стаматаки, которого афинское археологическое общество командировало для наблюдения за работой Шлимана, сбился с ног. Он старательно вел дневник, пытался систематизировать находки, но решительно не успевал следить одновременно в нескольких местах. Стаматаки требовал сократить объем раскопок. Шлиман только отмахивался. Стаматаки писал жалобные письма министру просвещения. Шлиман, в свою очередь, жаловался, что Стаматаки своими невежественными придирками мешает работать, и грозил бросить раскопки.

Но темпа работ не замедлял ни на минуту.

«Сокровищница Атрея», по рассказам, была вскрыта еще в начале XIX века неким турецким пашой. Говорили, что там нашлось бесчисленное множество золота и драгоценностей. Тем не менее Шлиман тщательно раскопал ее (лишнее доказательство того, что он не был «золотоискателем»). Оказалось, что это — роскошно построенная гробница, или, точнее, усыпальница. Выложенный камнем наклонный вид, вроде траншеи, ведет к ее двери, находящейся ниже уровня земли. По сторонам двери сохранились следы богато орнаментированных колонн. Сужающийся кверху вход перекрыт цельной каменной плитой длиной в восемь с половиной метров и шириной в пять метров. Эту плиту специалисты считают самым большим обработанным камнем в Греции.

Интересная черта: чтобы неимоверная тяжесть стены не слишком давила на эту «балку», зодчие микенской древности оставили в кладке над плитой треугольное «окно», которое было когда-то заполнено легкой орнаментированной плитой. Эта плита не сохранилась, на ее месте в пустом треугольнике выросло деревцо. Тот же строительный прием применен и в конструкции Львиных ворот. Уже одно это заставляет думать, что строители Микен стояли на относительно высоком культурном уровне.

Толос оказался гигантским куполом в шестнадцать метров высотой. Внимательно осмотрев стены, Шлиман нашел правильные ряды дырочек в камнях. Оказалось, что вся внутренняя поверхность толоса была когда-то украшена бронзовыми розетками, которые прикреплялись к стенам гвоздиками.

Из большого купола узкий и низкий ход вел в меньшее помещение высотой в семь метров, высеченное в скале.

Чтобы составить себе полное представление об этих постройках, нужно было еще раскопать другой толос, в котором не хозяйничали руки турецкого паши. За эту работу взялась Софья. Она самостоятельно руководила раскопками второго толоса и сделала это очень бережно и тщательно.