Читать онлайн «Стратегии гениальных мужчин». Страница 8

Зигмунд Фрейд

(6 мая 1865 года – 23 сентября 1939 года)

Зигмунд Фрейд является классическим примером в истории, когда движение к успеху стало следствием поступательного и чрезвычайно последовательного развития элементарного честолюбия и карьеризма. Шаг за шагом, то и дело оступаясь, ошибаясь и сомневаясь, он медленно, в течение долгих десятилетий продвигался к познанию природы поступков человека, одновременно удовлетворяя невероятных размеров аппетит собственного честолюбия. Да, он жаждал великой и неземной славы, потрясающих побед и не скрывал этого. Более того, с самого глубокого детства он свято верил, что когда-нибудь добьется поразительного успеха и заставит говорить о себе весь мир.

Он хотел стать натуралистом, боготворил археологию и эпоху Древнего Рима, а на склоне лет неожиданно признался, что «стал ученым по воле обстоятельств, а не по призванию». Это откровение тем более интересно, поскольку ярче, чем безумная страсть самого Фрейда к жизни, говорит о природе гениальности, заложенной в великом упорстве. Направление усилий вторично. Но коль скоро Зигмунд Фрейд стал врачом (хоть и признавался впоследствии, что «под маской врача всегда оставался писателем»), он сосредоточился на этой области человеческих знаний. Тысячи врачей до и после него не сумели проявить такого же уровня терпения и упорного продолжительного умственного напряжения в одной, причем неведомой области. Но именно это привело усидчивого молодого человека сначала к новым революционным идеям (едва вообще не погубившим его в силу неготовности «морального» общества принять их), а позже и к гениальным открытиям. Еще тысячи других, даже обретя подобие идеи, не сумели сотворить для нее материальное обрамление и преподнести миру в качестве собственного дара потомкам.

Доктор Фрейд нашел в себе смелость заглянуть в такие таинственные глубины человеческой души, куда тысячелетиями не проникал глаз исследователя. Про него однажды сказали, что этот человек шел даже туда, «куда боялись ступать ангелы». Он проявил изумляющую современников решимость и почти без колебаний удовлетворил свое неугасимое желание высказаться, порой выступая против существующих и устоявшихся в медицинском мире взглядов на затемненные сферы человеческого поведения и рискуя всем своим медицинским будущим. Благодаря поразительной решимости ученого наряду с осознанным и осторожным применением им самим законов психологии в обычной жизни, использованием для достижения своей цели всех без исключения возможностей ему удалось уже при жизни навязать миру новую систему измерения человеческой души. Он в течение 17 лет побеждал неизлечимую болезнь и, дожив до глубокой старости, доказал, что сильная идея является первичным для живого существа по имени Человек, пусть даже его жизнь всего лишь «фрагмент жизни Вселенной».

Сегодня теория Фрейда, имя которого стало нарицательным и известным повсеместно, волнует далеко не только медицинский мир. Десятки тысяч ученых и исследователей самых разных направлений активно используют и развивают психоанализ, выросший до течения мирового значения, в продвижении новых и новых идей в сфере осознания и понимания, пожалуй, самого необъяснимого на свете – природы поведения человека.

Зигмунд Фрейд родился в довольно бедной семье, что не только на долгие годы наложило свой тяжелый отпечаток на его темпах движения к успеху, но и переросло в острую боль, заглушить которую могла лишь напряженная беспрерывная работа. Призрак нищеты, как дамоклов меч, в течение долгих лет жизни ужасал будущего отца психоанализа. Но правда и то, что именно этот призрак стал одним из наиболее мощных стимулов к активной деятельности и впоследствии привел исследователя к самым заоблачным вершинам успеха. Весомым довеском к переживаниям на тему вечной бедности и несостоятельности добавилось осознание своего далеко не выигрышного происхождения: юный Фрейд очень рано столкнулся с презрением и иронией к еврейской нации. Он был изгоем, представителем третьего мира, и это жгучей болью отдавалось в его сердце, оставив там вечный рубец. Даже в университете Фрейда вдали унижения и намеки, связанные с его происхождением. Но он всегда отчаянно сопротивлялся. И всякий раз это заставляло больше размышлять над своим будущим и неутомимо, с еще большей активностью двигаться вперед. Все, что его сверстниками, с которыми впоследствии он соперничал, отвоевывая упорным трудом, шаг за шагом, было получено вместе с происхождением и социальным положением родителей, Фрейду пришлось добывать бессонными ночами упорных учений и долгими мучительными размышлениями – особенность, характерная не только для него, но и для большинства преуспевших людей. Человеку порой необходимо испытать острое и жуткое ощущение ущербности и обделенности, чтобы воспитать в себе противоядие в виде неисчерпаемого запаса воли к жизни, позволяющей рано или поздно удовлетворить ненасытную жажду успеха. Чем глубже и проникновеннее фрустрация, обволакивающая человека в момент смятения, тем стремительнее его желание и тем дольше он помнит о том, что некогда был в тяжелом положении.

Идея Зигмунда Фрейда не взошла неожиданно, подобно утренней звезде, она была выношена в тяжелых муках поиска своего места среди хаоса жизни. Так, очевидно, часто происходит с теми, кому в раннем детстве родители не могут дать ничего, кроме безудержной любви и воспитания веры в собственные силы. С другой стороны, сложно переоценить роль родителей в формировании личности Зигмунда Фрейда. Хотя кроме Зиги в семье были еще два старших брата от первого брака отца, он получил любовь и ободрение в объеме, вполне достаточном для зарождения поразительной уверенности в себе и самоуважения, переросшего позже в способность прислушиваться к собственному голосу. Последнее качество совершенно необходимо для успеха в любой области – его, как самородок на прииске, так же редко можно обнаружить в современном обществе, привыкшем к непреклонным авторитетам и условностям скудной и в то же время развращенной морали.

По всей видимости, первенцу от молодой жены Якоб Фрейд все же уделил достаточно внимания. Именно глава еврейской семьи привил мальчику чувство почитания знаний как жизненной основы, которая по шкале ценности иудаизма традиционно занимает более высокое положение, чем деньги или даже власть. Именно отец приоткрыл завесу знаний, когда однажды показал удивительное и необычное издание Библии. Редкость замечательной первой книги Фрейда заключалась в наличии множества иллюстраций, часть из которых действительно были уникальными, серьезно повлияв на развитие воображения и тонкого восприятия семилетнего мальчика. По всей видимости, именно эта книга открыла Зигмунду такие имена, как Ганнибал и Моисей. Первое стало его символом в детском возрасте, второе – в зрелом. Одновременно он узнал о существовании Римской культуры, что позже, после многочисленных разочарований в своем еврейском происхождении, толкнуло его в объятия западной культуры и заставило навсегда полюбить Рим. После Библии было множество книг, и разные авторы приняли участие в составлении уникальной мозаики многогранной личности ученого, но ни Гете, ни Золя, ни Шекспир, Данте, Софокл или Гейне, горячо любимые Фрейдом впоследствии, не заняли в его душе того места, которое было отведено необычному для того времени сборнику библейских сказаний.