Читать онлайн «Человек СИСТЕМЫ». Страница 46

Из крупных внутренних идеологических и политических событии, шедших в развитие этой линии, можно назвать февральский (1964 года) Пленум ЦК КПСС, в повестке дня которого полемика с КПК заняла особое место. Пространный, «правильный», но малоинтересный, даже скучный доклад по этому вопросу (назван он был «О борьбе КПСС за сплоченность международного коммунистического движения») сделал М.А.Суслов. Среди выступлений в прениях наиболее интересной была речь О.В.Куусинена — последняя в его жизни (он умер три месяца спустя). Она уже упоминалась. Новизна этой речи определялась прежде всего тем, что в ней ставился вопрос о возможности — при отсутствии демократии — перерождения революционной власти, провозгласившей социалистические цели и верность коммунистическим идеалам, в «диктатуру личности». То есть полный разрыв с этими целями и идеалами. Поначалу выступление Куусинена не решились даже печатать (опубликовано оно было в «Правде» в день его похорон — 19 мая 1964 года). И понятно почему: слишком уж явные напрашивались параллели, слишком далеко идущие могли быть сделаны из этого положения выводы. В частности, о том, в каком обществе мы все-таки живем, какое наследство нам осталось от Сталина. И от чего надо отказываться, избавляться, если мы действительно хотим развиваться по социалистическому пути.

Куусинен в последние месяцы своей жизни, по сложившемуся у меня представлению, много думал об этих проблемах. Вскоре после февральского Пленума ЦК я подучил через его помощника Н.И.Иванова задание — продумать план работы над третьим изданием учебника «Основы марксизма-ленинизма». Несколько дней спустя я говорил с Отто Вильгельмовичем по телефону (это, как оказалось, был наш последний разговор). Я ему рассказал, какие, по моему мнению, главы и параграфы нуждаются в особенно серьезной доработке, каким проблемам важно уделить особое внимание. Отто Вильгельмович выслушал, помолчал, а потом высказался в том духе, что он имеет в виду гораздо более серьезную доработку книги (я потом понял, что «схалтурил», очень поверхностно подошел к заданию, может быть, потому, что мысли в этот момент были заняты докторской диссертацией). И он назвал главные направления доработки: государство, политическая власть после революции, общие закономерности и национальные особенности периода перехода от капитализма к социализму, диктатура и демократия (раньше мы избегали противопоставлять эти понятия), политические, экономические и идеологические задачи периода строительства коммунистического общества (то сеть текущие наши задачи — ведь в новой Программе КПСС было объявлено, что мы сейчас строим, а к 1980 году должны в основном построить коммунизм). И наконец, весь комплекс проблем войны и мира, мирного сосуществования, разоружения, а также классовых союзов в борьбе за мир и демократические преобразования.

Словом, план доработки имел в виду весьма серьезное продвижение вперед по многим направлениям теории и политической мысли. Оценивая эти замыслы Куусинена задним числом, я думаю, что смелости ему придало именно то, что политическая борьба с тогдашним руководством КПК открывала у нас в стране новые возможности развития идей XX съезда КПСС.

Вскоре «китайский фактор» начал играть в нашей жизни совсем иную роль. И не потому, что изменились ветры, дувшие из-за Великой китайской стены. Тогда, после смещения Хрущева, произошло другое. Во-первых, постепенно мы сами начали отодвигать на задний план многие из идей XX съезда, а то и отказываться от них. И поэтому даже самые острые выпады руководства Китая против проводившейся политики перестали задевать новое политическое руководство, могли скорее рассматриваться как критика Хрущева (с которой многие у нас в душе были к тому же согласны). Во-вторых, конфликт с КНР быстро перерастал из спора о путях развития социализма, о правильном понимании марксизма в чисто межгосударственное столкновение, в конфронтацию двух держав с их державными интересами и амбициями, приводившими к вспышкам крайней враждебности, перераставшей, как известно, в вооруженные стычки и кровопролития. И в-третьих, китайским товарищам, ввергнутым в хаос «культурной революцией», поглощенным внутренними неурядицами и борьбой в руководстве, вскоре стало не до теоретических споров о путях строительства социализма.

Словом, к концу шестидесятых — началу семидесятых годов Китай нас все больше заботил не под углом зрения наших внутренних дел, а в плане нашей внешней политики. Особенно когда начались военные столкновения на границах, у КНР появился весомый ядерный потенциал, а потом вдобавок ко всему началась нормализация её отношений с Соединенными Штатами.

Успешные реформы в Китае в самом конце семидесятых и в восьмидесятых годах вновь сделали эту страну, то, что в ней происходит, определенным фактором в наших внутренних делах, тем более что и нас все больше интересовала проблема реформ. И первыми, кто заговорил в СССР о необходимости радикального улучшения советско-китайских отношений, были те самые люди, которые занимали наиболее последовательную и твердую антимаоистскую позицию в ходе дискуссии начала шестидесятых годов. Снова рождалось представление об общности проблем и решаемых задач, по-новому поставившее вопрос о взаимном влиянии и взаимной зависимости. И по этой же причине среди искренних сторонников перестройки очень эмоциональную реакцию вызвали майско-июньские события 1989 года в Пекине на плошали Тяньаньмэнь, подавление студенческих выступлений за демократические политические реформы.

Смещение Н.С.Хрущева в октябре 1964 года я считаю «дворцовым переворотом» чистейшей воды. Пленум ЦК КПСС, созванный после того, как вызванного из отпуска Хрущева на Президиуме ЦК заставили подать в отставку, был призван лишь утвердить решение и придать ему видимость хотя бы элементарного приличия и подобие законности. При этом ситуация была очень странной, о чем я не раз потом думал. В партии и стране практически не ощущалось недовольства этой незаконной акцией, по сути, демонстрацией произвола. Наоборот, почти повсеместно она была встречена с одобрением, а то и с радостью. Правда, у многих людей вызывало беспокойство будущее страны: на место Хрущева пришли невыразительные, не пользовавшиеся поддержкой и даже известностью фигуры.

Эта ситуация кажется парадоксальной. То, что сделал Н.С.Хрущев за время своего руководства партией и страной для всех слоев общества, для советских людей, по логике вещей должно было обеспечить ему значительную популярность. Но оказалось, что её не было. Собственно, в тот момент случившееся едва ли могло кого-то даже удивить — слишком очевидно было резко нарастающее падение авторитета Хрущева, даже уважения к нему в самых разных кругах общества.