Читать онлайн «Великий Макиавелли. Темный гений власти. «Цель оправдывает средства»?». Страница 83

И в июле 1526 года Никколо, бросив все свои дела, помчался в Пьяченцу в надежде помочь делу. Ну, ему это не больно-то удалось. Собранные с бору по сосенке солдаты при отсутствии хороших офицеров особой силы из себя не представляли, а у Никколо Макиавелли не было ничего, кроме энергии и энтузиазма. Один из мемуаристов того времени говорил, что «коли бы бог помог Никколо воплотить в жизнь то, что он задумал, это было бы прекрасно, но пока выходит только «Республика» Платона» – не слишком деликатный намек на то, что философам не следует заниматься вопросами армии, в которых они разбираются только на теоретическом уровне.

Справедливость этого положения продемонстрировал Макиавелли именно тот человек, за которого он так ратовал – Джованни ди Медичи [2], отважный командир Черных Отрядов, сын знакомой нам графини Катерины. Дело в том, что папа-то Макиавелли в его предложении отказал, но Гвиччиардини к нему прислушался – и в результате Джованни со своим войском примкнул к папским отрядам в Тоскане.

У него было всего несколько тысяч человек, но они были единственной боеспоспобной силой папской армии, действительно готовой сражаться.

И он предложил Макиавелли небольшой эксперимент: открыв его книгу «Искусство войны» на той странице, где говорилось о построениях пехоты, он предложил Никколо провести три тысячи человек через парадный плац. Ну, результат оказался довольно предсказуем – за полчаса на плацу все перепуталось так, что только вмешательство самого Джованни прекратило хаос и восстановило некое подобие порядка.

«Какая огромная разница между тем, кто знает дело, и тем, кто выводит свои построения из умозрительных идей», – написал в своих записках человек, видевший все это лично. Никколо был, конечно, пристыжен.

Стычки войск лиги с имперскими войсками шли до конца 1526 года, и дела их могли бы прийти к печальному концу очень скоро – в Риме разразился мятеж, поддержанный семейством Колонна, и папе пришлось покинуть свой дворец и укрыться в замке Святого Ангела. Ему пришлось в срочном порядке подписывать мирный договор с императором Карлом V, который был сорван почти немедленно. Вообще говоря, Карлу уже в конце августа 1526 года пришлось беспокоиться и по другому поводу – турки выполнили свое обещание и вторглись в Венгрию. В сражении под Мохачем венгерский король Лайош был убит, его столица, Буда, пала. и в Венгрии началось такое смятение, что часть имперских сил пришлось направить на это направление. Дорога от Буды до Вены, столицы наследных владений императора в Германии, была не столь уж далека.

В общем, получилось так, что осенью 1526 года понтифика церкви из беды выручил султан Турции – ситуация, полная едкой иронии, столь свойственной Никколо Макиавелли. Но ему было не до смеха, он просто сходил с ума от пассивности папского войска и писал Гвиччиардини:

«Папа в отношении своей безопасности верит в росчерк пера больше, чем он верит в тысячу солдат».

Под «росчерком пера» он имел в виду бесконечные соглашения между Климентом VII и Карлом V. В ноябре 1526 года случилась еще одна беда – в бою был убит лучший командир, который только был у папской армии, Джованни ди Медичи. Макиавелли не держал на него обиды – он искренне думал, что при наличии достаточных средств Джованни мог бы стать тем самым «государем, способным изгнать варваров из Италии», о котором он мечтал. Очень возможно, кстати, что это мнение разделял и папа Климент VII – и именно поэтому и не давал Джованни нужных солдат и денег.

Он вовсе не хотел, чтобы один из его командиров стал для него совершенно ненужной ему головной болью, и в общем, его можно понять. Кондотьеры в Италии все были одинаковы. Так и прошел декабрь 1526 года, наступило Рождество.

A потом наступил 1527 год.

1. Порта (также Оттоманская Порта, Блистательная Порта, Высокая Порта) (от фр. porte, итал. porta – дверь, врата) – принятое в истории дипломатии и международных отношений наименование правительства (канцелярии великого визиря и дивана) Османской империи.

2. Он был известен еще и как Giovanni delle Bande Nere – Джованни делле Банде Нери – то есть буквально: Джованни Черных Отрядов.

Во Франции было такое понятие – «принц крови» (prince du sang). Подразумевалось – королевской крови. В эту категорию входили законнорожденные потомки французских королей, и родство считали только по мужской линии, ибо принцы крови согласно салическим законам потенциально могли унаследовать престол, а имелось правило: «негоже лилиям прясть» [1].

Все совершеннолетние принцы крови входили в Королевский совет, а старший из них и вовсе занимал особое положение. При королях, не имевших сыновей, он был официальным престолонаследникoм и именовался «вторым человеком королевства».

У Карла VIII не было сыновей, и ему наследовал Луи, сын герцога Карла Орлеанского, первый принц крови, который стал королем Людовиком XII.

У Людовика XII тоже не было сыновей, и ему наследовал двоюродный племянник и зять, первый принц крови – Франциск, граф Ангулемский, который стал королем Францискoм I.

При Франциске первым принцем крови стал Шарль де Бурбон [2], и до рождения сыновей короля он считался «вторым человеком королевства».

Шарль де Бурбон, судя по всему, был очень славным человеком. Он обладал всеми достоинствами, которые было положено иметь принцу крови, – он был храбр, щедр и популярeн. При Людовике XII он блистал при дворе, очень активно участвовал в государственном управлении и сумел сохранить высокое положение и при Франциске I. Король даже сделал его коннетаблем [3]. Сражениe при Мариньяно и последовавшая осада Милана своим благоприятным исходом были многим обязаны его полководческому таланту. Король Франциск благoволил к нему и назначил своим наместником в Милане.

Дальше, однако, что-то между ними сломалось. К 1521 году, после смерти жены Шарля де Бурбона, оставившей ему по завещанию все свои обширные владения, дела его и вовсе ухудшились – на наследство предъявила свои претензии королева-мать, Луиза Савойская.

Она утверждала, что владения Бурбонов должны наследоваться не по завещанию, а по крови, – а поскольку она приходилась племянницей покойному тестю Шарля де Бурбона и двоюродной сестрой его умершей жене, Сюзанне, то и наследовать им обоим должна она.

Сплетен на эту тему ходило немало – например, утверждалось, что матушка короля Франциска попросту влюбилась в молодого и блистательного Шарля де Бурбона, а он ее любовь высокомерно отверг. Трудно сказать. Луиза Савойская была, правда, на 14 лет старше коннетабля, но в принципе это возможно.